— Как насчет Перселла?
— Слишком резок. Потребуется год-другой, чтобы он смягчился.
— А Монтгомери?
— Мы подумываем о нем. Если он справится с новым заданием, думаю, подойдет. Кстати, мы приобрели еще один пакет акций Бэрринов. У наследника Вудринга. Он даже обрадовался, что столько дали. Эго наш подарок тебе. Насколько я знаю, акций Бэрринов больше в продаже нет. Знаешь некоего Кросса Макмиллана?
— Да.
— Он тоже охотился за последним пакетом, но мы дали больше и купили прежде, чем Макмиллан успел набавить. — Чет помолчал, вопросительно глядя на меня. — Ты что-то задумал, Дог?
— Просто хочу свои десять тысяч.
— Ладно. Не будем больше об этом. Постарайся только создавать поменьше шума. Нам сейчас это ни к чему. В Европе у нас относительно спокойно. Англичане опять занялись своей политикой, а ты превратился в легенду. Мафия наводит порядок в своем доме, вынесли кучу гробов, и даже Интерпол довольно наблюдает за уборкой, не интересуясь, откуда столько мусора. Знали бы они!
— Мы им не скажем, — заметил я.
— Шиш они узнают. — Чет подался вперед и облокотился на стол. — Связные тебе понадобятся?
— Вряд ли, но оставь на всякий случай.
— Идет. Что у тебя еще на повестке дня?
Взглянув на часы, я поднялся.
— Небольшая вечеринка. Будет забавно.
— Твой дружок Шей будет гидом?
— Он считает, что мне надо перестраиваться.
— А надо ли?
— Здесь все изменилось. Чет. Совсем не то, что в добрые довоенные времена. Все какие-то вздрюченные, даже шлюхи…
— Все шлюхи на один лад, Дог.
— Это те. которых ты подбираешь.
— Они называют меня счастливчик Линден. Никаких хлопот с моими лапочками — чистенькие, спокойные и очень деловые. А теперь возьмем тебя. И чего только эти шикарные девки в тебе видят? Ты их просто запугал до смерти.
— Они чуют класс.
— Они чуют кое-что другое, чего у тебя есть в избытке.
Ухмыльнувшись, я погасил окурок.
— Ты хотел, чтобы я подписал что-то.
Чет выдвинул ящик стола и вынул три машинописных странички.
— Там, где точки. Дог. Три автографа — и ты на воле. Связь сохраним только для экстренных случаев. Отныне ты выходишь из игры. И насовсем. Эта контора закрывается сегодня, остальные уже переехали. Все старые номера и коммутаторы отключены. Для наших людей ты теперь не более чем обычный прохожий.
— Ясно, Чет.’ Правила мне известны.
— А ты не забыл одно из них, Дог?
— Какое?
— Они хотели тебя уничтожить. Не хватило одного голоса.
— Твоего, Чет?
— Моего, Дог.
— Почему? Не думал, что ты такой сентиментальный.
— Не в этом дело. Чтобы убрать тебя, наши потеряли бы кучу стоящих людей. Из двух зол надо выбирать меньшее.
Надвинув шляпу, я улыбнулся ему и направился к выходу.
— Дог, — остановил он меня.
— Да?
— Я долго думал, прежде чем проголосовать.
Когда я добрался до квартиры Ли, он уже разогревал обед. Пропустив пару рюмок, Ли, по-видимому, успел немного успокоиться и встретил меня такой знакомой глуповатой улыбкой. Взглянув на своего друга, он заахал:
— В каком ты виде! В городе существуют такси и метро, ты что, забыл, дружище?
— Хотелось пешком.
— Ты даешь! Новый костюм, а он пешком. Плащ-то хоть не течет?
— Нормально. Брюки отглажу потом.
— Где ты был?
— Так, кое-какие дела, мелочи.
Улыбка исчезла с его лица, и он протестующе поднял руки.
— Ничего не рассказывай, Дог. Не хочу ничего знать о твоих делах.
— Да хоть бы я и рассказал, все равно ты не поверишь.
Схватив за руку, он потащил меня к бару. Приготовил питье и протянул мне бокал.
— Слушай, Дог, я насчет сегодняшнего вечера…
— Расслабься. Тебе не придется за меня краснеть. Я же тебе сказал, что уже встречался с Уолтом Джентри.
— Не за тебя волнуюсь. Компания больно зубастая, Дог. Я-то знаю, как с ними разговаривать. А когда на сцене появляется новичок, которого они не могут раскусить, вот тут-то и вылезают клыки. Народ дотошный, копать умеют. Боюсь, возьмут тебя в оборот.
— А чего копать-то? — Попробовав питье, я одобрительно кивнул и осушил половину.
— Хотя бы насчет денег.
— Пусть свяжутся с банком.
— Дог, я не шучу. Там будет Мерримен, которая ведет светскую хронику, Дик Лаген, политический комментатор…
— Успокойся, ради Бога. Я недостаточно важное лицо для последних новостей.
— Ты — новое лицо. А потом у тебя такой вид!
— Какой вид?