— А как тебя можно заманить?
Открытое любопытство читалось на ее лице.
— Забудь. Может, я и моралист. У меня тоже есть свои правила, — ответил я с хмурой улыбкой.
— А что проку?
— Ты о чем?
— Насколько я знаю, ты из семьи Бэрринов?
— Ну и скорые языки у людей.
— В этой компании секреты долго не живут. Завтра тебя уже сделают таинственным миллионером из Европы, который явился, чтобы захватить владения Бэрринов. Биржа закачается от этих новостей.
— Брехня.
— Почему, мистер Келли?
— Мне причитается всего десять тысяч.
— Ли так и сказал. Но разве не интереснее оттяпать миллионы? Когда же ты рассчитываешь получить свои десять тысяч?
— Я их не получу. Они обвели меня. Мой дед по матери оговорил в завещании определенные, но почти невыполнимые условия.
— Мне нравится твое «почти». Что же делать?
— А ничего.
— У тебя чересчур коварная улыбка, Дог. Что ты задумал?
— Чтобы появилась длинная рука и утянула тебя отсюда.
Шэрон поставила свой бокал, встала, и, подняв голову, посмотрела на меня сияющими глазами.
— Надо только попросить, — сказала она.
— Я прошу.
— Тогда идем.
Под дождем Шэрон стала похожа на распустившийся весенний цветок, покрытый сверкающими каплями росы. Голова у нее была не покрыта, и ветер свободно трепал ее волосы. Взяв меня под руку, она со смехом шлепала по лужам, и съежившиеся под зонтиками редкие прохожие с удивлением смотрели на нас и улыбались.
Мы перекусили в небольшом итальянском ресторанчике, потом, пройдя пару кварталов, заглянули в бар, где не было ни души, за исключением самого хозяина. Он подал наш заказ и опять уткнулся в телевизор.
— Как славно, Дог. Давно мне не было так хорошо.
— Подождем, что ты скажешь завтра, когда схватишь воспаление легких.
— А «завтра» будет?
— Конечно. У меня появилось чувство ответственности за тебя.
— Как бывает, когда подбирают отбившуюся от стаи птицу?
— Вроде того.
— Хорошо. Я тебе позвоню. Здоровая, полная сил и молодости… — она вдруг запнулась и посерьезнела. — Я… не хотела тебя…
— Котенок, я не мальчик. Вижу себя в зеркало каждый день, когда бреюсь — и седину и морщины. Это со всеми бывает.
— Ты мне нравишься таким.
— Тем лучше, поскольку другим мне не стать. А общаясь с тобой, авось помолодею. Мне это напоминает юность.
— Мондо Бич?
Моя рука с бокалом остановилась на полпути.
— Откуда ты знаешь?
Ее глаза лучились.
— Потому что я из тех же мест. В шести милях от вашего поместья. Когда я была маленькая, мы гуляли в северной части вашего парка, которая не была огорожена. Иногда мы плавали у лодочного причала и устраивали пикник, воображая себя богачами.
— Вот оно что.
— А ты там бывал, Дог?
— Несколько раз. Я больше предпочитал уединение.
— А знаешь, мой отец проработал на заводе Бэрри- нов пятнадцать лет. Я бывала с отцом в большом доме, когда он относил туда какие-то бумаги с завода.
— Мир тесен. Зачем ты уехала из провинции? Чего тут хорошего, в этом чертовом городе?
— Предпринимательство. Нужно же как-то кормиться, одеваться. Мне казалось, что завод — не совсем для меня. Когда отец умер, у меня не было никаких шансов в этом городке. Сам понимаешь.
Я пододвинул поближе блюдце с орешками.
— Я-то уехал из своих мест не совсем добровольно. Меня подтолкнули. Ты много потеряла, если не слышала всю эту историю.
— Из разговоров взрослых кое-что до нас доходило. Но я как-то не вникала. Как раз перед моим отъездом было много шуму по поводу твоих двоюродных сестер. Мне это было ни к чему. Твое возвращение, видимо, большая неожиданность для них?
— Мой адвокат уже готовит их. Почему тебя так интересуют Бэррины?.
— Наверное, мне хочется услышать хоть что-нибудь о доме, о старых местах. С тех пор я там ни разу не была.
— Так давай съездим.
Она несколько секунд помолчала, с улыбкой глядя на меня, и согласно кивнула головой:
— О’кей. Когда?
— Завтра… если сможешь отпроситься.
— Мистер С. К. Кейбл по уши в долгу у меня, дорогой Келли. Я теперь достаточно долго смогу распоряжаться своим временем.
Глянув на часы, я увидел, что уже шел второй час ночи.
— Давай-ка провожу тебя домой. А то и выспаться не успеешь. Где ты живешь?
— Недалеко. Дойдем пешком.
Оставив деньги на стойке бара и прихватив горсть орешков, я подал Шэрон плащ.
— Пойдем, морской котик.
Она жила на Ист-Сайде, в высоченной коробке из стекла и бетона, примыкавшей к такой же башне, с общим входом, охраняемым бдительным привратником в ливрее.