— О! Фамильный скелет вылез из чулана. Добро пожаловать домой!
Очнувшись от потрясения, как от дурного сна, Пэм злобно рявкнула:
— Марвин!
Ее когда-то пронзительный голос погрубел.
— Извини, дорогая, — ответил он, оправдываясь. — По-моему, подходящее приветствие, разве не так? — Он отхлебнул из бокала и снова ухмыльнулся.
— Можете не вставать, — сказал я, не обращаясь ни к кому конкретно. Взяв Шэрон за руку, я подвел ее к кожаному креслу и усадил. Я чувствовал спиной, с каким удовольствием Лейланд Хантер наблюдает немую сцену, и решил разыграть спектакль до конца.
Дэннисон с трудом поднялся из-за стола и, бессмысленно глядя на меня, нехотя протянул руку.
— Догерон… я думал…
Сильно сжав его руку, так, что он поморщился от боли, я прервал его:
— Нет, я жив и здоров, Дэнни. — Окинув взглядом его расплывшееся тело, я заметил: — А ты разжирел, детка. — Отпустив его руку, я смотрел на то, что сделалось с тем сопляком, который отравлял мою жизнь так много лет назад. Ростом сантиметров на десять ниже меня, он весил примерно столько же, но вся его полнота выпирала главным образом спереди и сзади. — Как твой петушок, Дэнни, поклевывает? — За моей спиной раздался сдавленный звук, и Хантер покашлял, чтобы скрыть смех.
Братишка Альфред не удостоил меня рукопожатием. Его змеиные глазки сверкали лютой ненавистью. Но он все-таки встал, боясь, что я выдерну его из кресла. На мордочке у этого тощего хорька было такое же выражение, как в тот день, когда он сбил меня автомобилем.
— Догерон, — сказал он голосом, в котором было столько яда, что, будь он настоящим, я бы рухнул замертво, не сходя с места.
— Как твоя задница, Альфи, все еще болит? — спросил я.
— А твоя сломанная рука тебя не беспокоит? — спросил он с тихой ненавистью.
— Ни капли, Альфи, — ответил я с любезной улыбкой, нагнулся, поднял опрокинутую им пепельницу и смял ее в кулаке. — Как видишь.
— Рад. А то я все беспокоился, — ответил он с бесстрастным лицом.
— Я так и думал. Приятно знать, что о тебе заботятся.
Мои приветствия сестрам были любезными и краткими. Потрясенные моим появлением, они все еще таращили глаза, поэтому я дал им время прийти в себя. Марвин Гейтс, глупо ухмыляясь, наполнял нам бокалы, даже не спрашивая, кто что предпочитает. Ему, казалось, понравилось представление, что вызвало у меня симпатию к нему. Неудачник засыпался на жульничестве и на долгие годы попал в кабалу к Пэм, которая крепко ухватила его за то самое место, которое еще представляло для нее интерес. Теперь на его улице был праздник. Посмотрим, как будут выкручиваться другие.
Звук открываемых Хантером замков чемоданчика напомнил мне о цели нашего визита. Пододвинув к себе мягкий стул, я сел рядом с Шэрон. Она бессознательно протянула руку и тронула меня за плечо. Ее пальцы были напряжены и слегка дрожали. Она ощущала эту атмосферу глухой враждебности.
Следующим состоялся выход Хантера, и он блестяще сыграл свою роль, тем более что мизансцена была ему прекрасно знакома, ведь он не раз появлялся в этой библиотеке, хорошо знал своих зрителей и умел им подыграть.
Он внимательно посмотрел по очереди на каждого из присутствующих и начал:
— В обычных обстоятельствах это было бы наше очередное собрание. Однако возвращение мистера Келли придает нашей встрече новый аспект, который ранее не обсуждался в связи с его отсутствием. Теперь… — Прервавшись, он еще раз обвел всех глазами: — Надеюсь, вы не сомневаетесь в его личности?
— А что, есть основания сомневаться? — съязвил Альфи.
Хантер благодушно улыбнулся.
— Как-никак прошло более двадцати лет. Если требуются документы…
— Не надо, — сказал Альфред.
— Очень хорошо. — Хантер вынул несколько напечатанных страничек и положил себе на колени. — Вам известны условия завещания вашего деда. Однако есть ряд оговорок, с которыми вы должны быть ознакомлены, когда будут присутствовать все заинтересованные лица. Вы все, кроме мистера Келли, получили свою долю наследства сразу после смерти Камерона Бэррина. Во время кончины мистера Бэррина доля мистера Келли составляла десять тысяч долларов. В настоящее время изменилось соотношение этой суммы и истинной стоимости акций. Я готов передать этот пакет акций мистеру Келли.
— Вроде бы речь шла о какой-то оговорке, мистер Хантер, — ехидно вставил Альфред.
— Вы имеете в виду пункт о нравственности?