— Зачем же ты тогда пробиралась на Гранд Сайту?
— Девчонки тоже любопытные. Правда, в отличие от вас их интересуют совсем другие вещи. Знаешь, чем изумлял меня ваш большой дом?
Я вопросительно посмотрел на нее.
— Как. вам удается не заблудиться. Иногда представляла, как я бегу по всем этим лестницам, громадным пустым комнатам, крича от страха, и нет никого кругом, чтобы вывести меня.
— Глупышка. Хочешь войдем внутрь?
— Нет. Мне будет слишком грустно. Не будем портить вечер.
— В Линтоне негде развлечься ночью, малыш.
— Знаешь, чего мне хочется?
— Говори.
— Поедем на Мондо Бич. Давай я хоть раз войду через главные ворота, как настоящая гостья.
— Шэрон, мне кажется, ты настоящий сноб.
— Точно, — согласилась она.
Достав из багажника молоток и отвертку, я выбил замок, запиравший ворота, створки которых на полметра утонули в нанесенном ветром песке. Мы разгребли песок руками, и я с трудом отодвинул одну створку, чувствуя, как оторвалась верхняя петля. Подъездную дорогу к дому так замело песком, что машину пришлось остановить за воротами. Мы взяли из багажника одеяло и направились к океану.
Пройдя десяток шагов, Шэрон остановилась и заявила:
— Долой городские шмотки, искатель приключений! Здесь они ни к чему.
Сняв туфли и чулки, она взяла их под мышку и выжидающе посмотрела на меня. Усмехнувшись, я последовал ее примеру и до колен закатал брюки.
Мы уловили запах соленого морского воздуха и тихий рокот прибоя задолго до того, как выбрались на берег из разросшегося, как джунгли, кустарника. Когда-то вся эта аккуратно посаженная растительность была ухожена и с гордостью демонстрировалась высоким гостям, прибывавшим в дорогих упряжках, а потом в сверкающих никелем и бронзой автомобилях. Сейчас зелень и песок вели победоносные наступления по всей территории поместья, в южной части которого виднелся силуэт украшенной башенками двадцатикомнатной летней виллы. Дед выстроил ее из лучших материалов, и морской непогоде понадобятся еще долгие годы, чтобы разрушить ее.
— Все-таки странно, — вымолвил я.
— Что?
— Когда-то здесь было такое великолепие. А сейчас место пришло в первобытное запустение, как и до его застройки. Знаешь, мне так даже больше нравится.
— И мне.
Мы помолчали, разглядывая окрестности при бледном свете луны. Затем я взял ее за руку и мы побрели через дюны и высокую траву и, поднявшись на последний холм, увидели пологий склон уплотненного прибоем песка и безбрежный океан.
Шэрон развернула одеяло и села на краю, скрестив ноги.
— Как красиво, Дог.
Я растянулся рядом.
— Пожалуй, это единственное из всех дедовых владений, которое мне всегда хотелось иметь. Чтобы построить шалаш из плавника и жить как Робинзон Крузо. — Повернувшись на бок, я посмотрел на Шэрон. — Я так и сделал одно лето. Альфи и Дэнни отправили в какой-то шикарный лагерь, а остальные уехали в Ньюпорт. Мыс мамой целых шесть дней были здесь одни. Тогда она мне и сказала, что они с отцом поженились.
— Ты его не знал?
— Только со слов матери. Мужик был сорвиголова. Она его очень любила.
— А почему они его не признали?
— Малыш, это же ясно как белый день. Ты же знаешь эти прописи. Нет денег — нет положения, стало быть, не мечтай породниться с Бэрринами. Им и в голову не могло прийти, что моя старушка наплюет на них и слюбится с парнем не их круга. Жаль только, что она как-то сразу угасла, когда умер отец. Тут уже семейство выжало ее досуха. Когда она была одна, дед силой увез ее из квартиры, где они с отцом жили, и привез обратно в дом на Гранд Сайте. Он даже не знал, что она беременна. Дед приставил к ней охрану, добился, чтобы отца выгнали с работы, и выжил его из наших мест. Мать держали под замком, пока не родился я. В один прекрасный день появился папаша, отдубасил четырех охранников, умыкнул маманю и женился на ней. Через неделю он скончался, а мать опять вернули в ее ссылку к деду. Больше она ее уже никогда не покидала, за исключением тех редких случаев, когда мы выбирались сюда. Я тогда был совсем маленький и плохо помню те дни. Одним ранним утром ее нашли мертвой, к полудню уложили в гроб, а к ночи похоронили. Я переколотил камнями стекла в дедовой оранжерее, наплевал в графин с его вином и открыл шлюз на пруду за домом, всех его заграничных золотых рыбок смыло в речку. Видимо, садовнику удалось выгородить меня, проделка с графином тоже осталась незамеченной. На следующий день Альфи и Дэнни здорово отлупили меня, не помню за что, и я огрел Дэнни граблями по голове. За это меня на неделю заперли в моей комнате. Времени для размышлений было предостаточно. — Я помолчал, глядя на океан. — Не стоило им оставлять меня в комнате, — сказал я.