— Что еще?
— На них все было как будто только что из магазина.
Даже складки на рубашках — словно их сейчас вынули из пакета.
— Какое у них оружие?
— Что-что, а это я на всю жизнь запомню. У одного был, по-моему, тридцать восьмой калибр, «кольт» или «смит-и-вессон». А у другого такой увесистый, двадцать второго калибра.
— Никелированный? — тихо спросил я.
— Верно. Откуда ты знаешь?
Знаменитый ресторан «Шато 300» был почти целиком арендован киностудией «Кейбл-Ховард», чтобы отметить сделку с Уолтом Джентри. Ли пригласил всех, кто хоть что-нибудь из себя представлял: ведущих футболистов, кинозвезд, воротил с Уолл-стритта и героев войны всех родов войск.
Кругом суетилась пресса, вспыхивал магний, передвигались телекамеры, по страницам блокнотов бегали авторучки. С полной нагрузкой работали три огромных бара; два знаменитых оркестра, сменяя друг друга, играли танцевальную музыку, солировал пианист, явившийся прямехонько с концерта в «Карнеги Холл».
Всем этим заправлял в своей обычной приветливой и улыбчивой манере Уолт Джентри. Шэрон сопровождала своего патрона, подсказывая имена и представляя гостей.
Она помахала мне рукой в тот самый момент, когда рядом раздался голос:
— Развлекаетесь, мистер Келли?
Увидев Дика Лагена, я пожал плечами.
— Не очень.
— Скучновато после тех роскошных европейских приемов, на которых вы привыкли бывать.
— Откуда вы это взяли?
— Несколько источников. Вы умеете выбирать себе достойное общество. Должно быть, приятно общаться с богачами.
— Откуда мне знать?
— Разве вас не трогает знакомство с одним из богатейших людей в Европе? Я говорю о Ролланде Холланде, владельце девяти крупнейших отраслей промышленности и главе самого мощного международного консорциума.
— Мы с Ролли служили в одной части во время войны. Время от времени я навещаю старых друзей. Среди них и Ли Шей.
— Однако ваш фронтовой приятель до войны не был богат.
— Тогда всем было вечем похвастаться. Но у Ролли голова на месте. Деловая хватка, ум финансиста. Он сколотил состояние практически из ничего и больше чем кто-либо заслуживает этого. Не он один сделал такую карьеру.
— Да, но другие не были вашими друзьями.
— В вашем замечании чувствуется какая-то подковырка, — заметил я.
— У вас очень интересные друзья. Но еще интереснее то, что у вас, кажется, нет друзей. Ваше прошлое все так же недосягаемо для меня, кроме сведений о теперешнем семействе.
— Читайте газеты, Дик, и много чего о них узнаете, — посоветовал я.
— Я нашел кое-что интересное в светской хронике… а еще в полицейских докладах.
Поняв, куда он целится, я решил упредить его.
— Вы о Веде и Пэм? Эти паршивки всегда доставляли много хлопот. Веду забирали в полицию, наверное, чаще, чем проститут ку с Тайм-сквер. Пэм тоже не подарок. Но если вам нужна глазировка к торту, который вы собираетесь испечь, займитесь Люселлой. Она и Фред Саймон здорово погудели до своего развода. Не пойму, как у них хватает наглости считать меня черной овцой в семействе.
Лаген улыбнулся и повернулся в ту сторону, где гости особенно оживились.
— Вон еще один ваш старый друг.
Последовав за его взглядом, я не заметил никого знакомого.
— Некий мистер Кросс Макмиллан со своей супругой Шейлой.
— Вы — настоящий исследователь, дружище.
— Это только цветочки, мистер Келли.
Уолт Джентри был крупным держателем акций и директором корпорации по производству пластиков. Кроссу Макмиллану принадлежало большинство акций, и он был председателем правления. В полдень они встретились, чтобы обсудить вопрос о слиянии, и Уолт пригласил своего делового партнера на вечерний прием.
Макмиллан и его собеседники оживленно разговаривали, вполне довольные вечером. Но стоило мне к ним подойти, как я напомнил ему прошлое, и кирпич, который я запустил ему в голову, и столкновение в Мондо Бич, и потерю залива, который почти что был у него в кармане. Все это настолько вывело его из равновесия, что он с трудом скрывал свое раздражение. Когда Уолт хотел было представить нас друг другу, он только буркнул:
— Мы знакомы.
Почувствовав неловкость ситуации, Уолт увел его, чтобы познакомить еще с кем-то. Я недолго оставался один. Скользящей походкой ко мне приблизилась высокая брюнетка с такими чувственными чертами лица и фигурой, что просто не верилось глазам.
— Кажется, вы не нравитесь моему мужу, мистер Келли.
Я удивленно смотрел на нее. Тонкий шелк платья плотно облегал все изгибы ее тела, а вырез на груди был на самой грани приличия. В ложбинке роскошной груди переливался огромный бриллиантовый кулон в форме капли, подвешенной на платиновой цепочке.