— И что же будет, Тод?
— Сам знаешь, малыш. Будут давить на Бэрринов, чтобы повысили ставки под угрозой срыва контрактов. Установят пикеты, нагонят из города молодчиков с кулаками. Эти шишки из союза знают все приемчики.
— А если посмотреть с другой стороны? В умирающем городке бывшие рабочие влачат нищенское существование на социальное пособие. И вот появляется возможность встать на ноги, но им мешают разжиревшие профсоюзные политиканы, озабоченные только тем, чтобы содрать побольше взносов в свою казну.
— Ну и что?
— Мечта газетчика и кошмар для профсоюзного лобби.
Задумчиво помолчав, Тод хлебнул пива и поставил кружку.
— Провалиться мне на месте, если ты не прав.
— Я думаю, они замыслили более хитрую игру. И я ее разгадаю, Тод;
Допив пиво, Тод налил себе еще и очень серьезно посмотрел мне прямо в-глаза.
— Скажи, малыш. А этих старых работяг не, уволят? У меня как-то странно сжалось сердце, и я поднес к губам кружку, чтобы скрыть выражение своего лица. Потом, опустив ее, я взглянул на старика.
— Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы этого не случилось.
Видно, мой ответ успокоил его, и он с улыбкой кивнул головой.
— Ну, ты точно как твой папаша.
— Спасибо.
— Жаль, ты его не увидел.
— Могу посмотреться в зеркало, Тод.
— Это точно. Ты и деда своего там увидишь. А где же твоя девчушка?
— Работает. Боюсь ей надоесть.
— Болтай. Эта девчушка по уши в тебя влопалась, — он обтер рот рукой, глядя на меня смеющимися глазами.
— Скажи-ка мне, где у вас телефон? — спросил я.
— Там, в холле. Хочешь еще какую-нибудь кашу заварить?
— Немножко.
— Ну и бойкая молодежь пошла, — заключил Тод.
Дворецкий был невозмутим, деловит и отрешен. В каком-то смысле он тоже был наемником, готовым выполнять порученное, пока его устраивала плата. У таких людей особое чутье на удачливых игроков.
— Привет, Харви, — чутье сработало, и Харви встретил меня улыбкой, в которой никто, кроме меня, не заметил бы ничего особенного, и распахнул дверь.
— Мисс Пэм и мисс Веда дома, сэр.
— А Люселла?
— Напилась, сэр. Я не слишком резок?
— Нормально, Харви. А братья?
— На совещании, сэр.
— Великолепно. Я выбрал удачный момент.
— Ия так думаю, сэр.
— А почему ты так думаешь, Харви?
Он смотрел на меня прямо, без улыбки, без удивленно поднятых бровей, как смотрит пес в стае на своего вожака, молча признавая его силу.
— Потому что после вашего приезда, сэр, вы были предметом бесконечных обсуждений.
— Надеюсь, ничего хорошего обо мне не говорилось?
— На этот счет можете быть спокойны, сэр.
Взяв у меня пальто и шляпу, Харви проводил меня до дверей гостиной.
— Мне сообщить о вашем приезде?
— Не стоит.
Два женских голоса донеслись до меня уже на подходе к библиотеке. Несмотря на возраст, голоса у них остались прежние и звучали так же, как в те времена, когда эти визгливые мерзавки с тощими косичками хихикали из-за портьер, наблюдая, как мне задают трепку, и распускали сопли, стоило их застукать с ворованным куском сахара.
Привычно переругиваясь, они шипели друг на друга, как две змеи, даже не заметив, как я вошел в комнату.
— Кончайте базар, дамы.
Веда мгновенно обернулась на голос, готовая дать отпор со своей обычной наглостью и ядом, но замерла с испуганным выражением, которое, словно в зеркале, отразилось и на лице Пэм.
— Сядьте и не вякайте, — приказал я, подошел к письменному столу, взял сигарету из хрустальной сигаретницы, закурил ее и с отвращением бросил на ковер, раздавив каблуком. Закурив свою, привычную, я со значением улыбнулся сестрам, так что они замерли в креслах, не отрывая от меня глаз. Их ненависть, казалось, заполняла комнату, как дым.
Сценка — просто блеск! Налюбовавшись всласть, я сел за дедов стол, в его любимое кресло, и, удобно устроившись, наблюдал, как они, перебирая на коленях своими мышиными лапками, видели испуганными глазками не только меня, но и деда.
— Прошлый раз были только цветочки.
Привыкшая блефовать в игорных притонах Лас- Вегаса и Монте-Карло, Веда попыталась осадить меня: