На парне уже нет того ненавистного балахона, нет одежды социального статуса, выданной Форосом, ибо её сменил удобный самодельный белый свитер и плотные тёплые штаны с вязаными носками.
Тяжело поднявшись и коснувшись головы, Давиан оглянулся. Он бы сейчас не отказался от кувшина с ледяной водой, чтобы освежить лицо и разогнать муть, нарастающую в сознании, однако его нет, и поэтому придётся справляться с сонливостью своими силами. Вокруг него у стен только мебель – простая и неброская, сколоченная из досок и мусора, который удалось притащить из канализаций под городом.
Парень доковылял до меховых сапог у выхода и, напялив их, накинув толстую куртку, вышел за порог, скрипнув деревянной дверью на ржавых петлях, и Юля вышла за ним, оставив хату пустой.
До лица парня коснулся холодный свежий воздух, не такой как в городах Директории, а наполненный жизнью дикого леса, природы.
В лесу, глубокой чащобе, где течёт маленький ручеёк, расчертивший снежный покров надвое, раскинулось около десятка простеньких и уютных домиков, скрытых под землёй и на которые пришлось покрывало снега. Давиан, взобравшись по ступенькам, увидел эту прекрасную картину, как меж хат по маленьким протоптанным дорожкам игриво бегают дети в грубо пошитых куртках и шубках, как женщины несут в дома вёдра с водой из распаянного снега, а какой-то мужик уже сходил за дичью и выловил пару зайцев к ужину. В стороне, кажется справа, раздался пронзительный и звонкий смех, которого Давиан не слышал так давно, что готов сам рассмеяться.
– Ты что встал? – спросила Юля, встав перед юношей, мило ему улыбаясь. – Людей раньше не видел? Или что?
На эту улыбку, искреннюю и рождённую после стольких мук, в которой человечности больше, чем во всех образцовых партийцах вместе взятых, Давиан готов смотреть вечно.
– Вот именно Юля… кроме тебя, да Пауля я не видел больше людей в том проклятом городе.
– Как высоко сказано… ты меня ещё человеком называешь…
– Неважно, как мы были рождены и кем, куда важнее, как мы ведём себя с ближними нашими, ибо в этом рождается сама человечность… любовь в сердце прорастает.
– Какие слова… и где их успел выучить?
– Прочёл пару страниц из книги хозяйки.
– Ах. И чем же я тебя спасла?
– Ты не дала мне погибнуть в депрессии, спасибо тебе за это, – улыбнулся Давиан. – Вместе мы пришли сюда и поверь, исходя из прожитого, я готов сказать, что ты сердечнее и добрее всех тех, кто мне встретился там… в улье.
Давиан и Юля продолжили ход к другой хате, что стоит напротив. Теперь это их новый дом… пока на время, но парню хотелось бы тут задержаться. Несмотря на простейший быт, несмотря на отдалённость от цивилизации и жизнь, смахивающую на существование племён древности, тут есть то, что потеряла в Директории Коммун… какой-то славный дух жизни, стремление к живому, что Партия всеми силами выхолащивает из людей, делая их шестернями.
Они прошли к двери хаты и проникли вовнутрь, надавив на дверь, сколоченную из досок, и попали в просторное помещение, веющее теплом, где посреди стоит большущий стол, а возле него лавки.
– Проходите-проходите, дорогие наши! – раздались слова от рыжеволосого тучного бородатого мужчины в чёрном свитере, который расположился посреди длинного деревянного стола.
Давиан и Юля сели на самом краю, и тут же заботливая хозяйка подала им тарелку с супом, от которой исходит обильно пар и душистый аромат. Рядом с юношей сидит старик, в той же самой шинели, который и вывел их вчера из канализации к поселению и медленно есть солёную капусту.
Помимо них за столом так же ещё трое мужчин и двое женщин, припавших к еде и напиткам.
– Аким, – обратился рыжебородый мужчина. – Так говоришь, где ты их встретил, расскажи нам ещё раз.
– Да где. В каналах городишка того-то,– утерев седую бородку, ответил старик. – Вот как щас помню – выхожу в каналы, дабы найти полезного чего-то, а тут они мне навстречу. Так их сюда и повёл.
– Как вам, кстати, у Анастасии? – спросил тучный мужчина. – Вас же хорошо приютили, всего вдоволь?
«А как же чудесно, что тут нет этого пресловутого обращения “товарищ”. Как же оно достало» – помыслил Давиан и спросил:
– Ох, спасибо вам огромное за то, что вы дали. Поверьте, в улье такого нет…. Там всё фальшиво-партийное. Скажите пожалуйста, Эрик, а откуда здесь столько людей? Откуда новые жители берутся?
– Да что тут говорить-то? Вы-то сами откуда? Вот и остальные так же. Не всегда битая в наши окаянные головы программа Директории работает успешно. Вот и получается, что в людях просыпается зов души к чистоте, и они бегут. Кого-то изловчаются ловить, а кто-то и бредя по лесу нас находит.