– Первое судебное заседание считаю оконченным, – слово взял Милош, – по его итогам можно сказать – мелко-пролетарский элемент уничтожен, и внеклассовая основа общества восстановлена. Урон, нанесённый равенству, устранён.
Пара мужчин – милиционеров развернулась и уже готовились покинуть это место, как один из них, басовитым гласом возвестил о том, что ещё не всё кончено:
– Я прошу, не расходится, ещё пара идиотов ждут народного суда вашего. Минут пять-десять вам не перерыв и снова будите вершить правосудие.
Большой холл пересчитал быть залом для судебных заседаний, когда милиционеры покинули, и жители площадки рассредоточились по её углам, чтобы перевести дух от утренней чреды неожиданностей.
Давиан медленно подплёлся к окну, всмотревшись в городские долины, но все они скрыты во тьме и только какая-то часть расчерчена точками света, рвущегося из окон и рассеявшие темень в улье подобно тому, как звезды это делает на полотне ночного неба.
– Почему же всё утром? – шепчет для себя вопрос Давиан, пытаясь найти ответ, ощущая, как его веки, только стоило напряжению уйти, спешат сомкнуться и снова его унесёт в сонные дали.
– Потому что так лучше для Партии, – доносится позади ответ, выдернувший юношу из объятий Морфея и, заставляя его оглянуться.
Перед ним завиднелся образ бледнокожей девушки, с коньячными глазами на остроконечном лице, обрамлённые чёрным длинным волосом. Давиан вспомнил её это та самая народная законник, которая пыталась заступиться за паренька, но отступилась, оставив его на растерзание.
– Почему?
– А можешь ли ты, рано встав принять нормальное решение? – мягкий голос принял оттенки давления и настойчивости. – Конечно, вам скажут, что это нужно для того, чтобы не занимать время у народа дневное, но поймите, истина в том, что Партии выгодно, чтобы всё решалось утром – меньше здравых мыслей и больше сонливости позволяют ей продавливать нужные решения.
От такого удара антипартийной мысли Давиану едва не поплохело. Впервые за всё время жизни здесь он встречал такого напора мысли, устремлённой против Партии, и ледяная рука страха коснулась кончиками пальцев его сердца, только эмоция была вызвана не беспокойством за особу перед ним, а за себя – его могут завернуть за сам факт общения с таким человеком.
– Что-то ты…, – Давиан оглянулся, чтобы его слова не достигли чьего-нибудь уха или микрофоны камер не уловили трепета его голоса. – Не слишком поддерживаешь Партию. Не боишься последствий?
– Всё нормально, – худые и отмеченные рубцами сухие губы девушки украсила скупая улыбка. – Я одна из народных законников и мне за мои слова ничего не будет, если я не перейду «черту партийности».
– Почему это? И что это за черта?
– Я член Партийно-Народного Управления по созданию оппозиционно-юридической деятельности, а также член Сообщества Законников. А черта – я не должна критиковать деятельность Партии по основным направлениям, но имею право вступать на полминуты со средними или старшими товарищами в спор.
– То есть вы…
– Да, – резко перебила девушка парня, – мы санкционированная… даже не оппозиция, а так, товарищи для короткого диспута, которые в конце концов будут оспорены, – в речи девушки Давиан увидел настроения призрения к тому, что она делает, сокрытое чувство стыда. – Нас всё равно никто не слушает, а само наше существование продиктовано необходимостью Партии показать, что «народ имеет своё мнение на виденье некоторых вопросов».
– Понятно… об этом я не прочёл. Что ж, приятно познакомиться…, – Давиан протянул руку в знак приветствия, но девушка отмахнулась.
– Юлия, меня так зовут. А вот руки мы тут не жмём,… Народное Постановление воспрещает. Считается, что-то мистерия древности, которая отвращает нас от истинного партийного приветствия.
– Понимаю.
Давиан потёр глаза, пытаясь себя избавить от сонливости и прояснить зрение, но ничего не помогает, Морфей снова пытается утянуть его в своё царство и единственное, что можно сделать, чтобы не уснуть, так это завести увлекательный разговор:
– А… у тебя, есть родители или кто-то на подобии их?
Прежнее настроение девушки пропало, а её лицо в один миг стало похоже на лик каменной серой статуи.