«До него действительно нужно ехать, иначе десять километров по чёртову Улью я не выдержу. Подохну от невообразимой безликости». – Сошёл до подавленного гнева Пауль.
Двое парней вошли в лабиринт из тесных коридорчиков, где воцарилась томная темень и вечная прохлада, окутывающая кожу неприятной сыростью, благодаря которой бесцветные стены частенько покрываются махровым ковром из плесени и грибка, которые приходится частенько счищать.
– Кстати, а как там товарищ Марта? – спросил Пауль. – Она же вроде сегодня тоже хотела с нами пойти.
– Она сейчас посвящается в таинства «Храма коммунистического полового учения имени товарища Калантай», – без намёка на смущение ответил Давиан. – Как она говорила, сегодня у них «Учение о свободном сношении с группой партийцев».
– Эх, как-то это неправильно, – прозвучала нота тяжкого сомнения от Пауля, что вызвало фанатичную реакцию его товарища.
– Нет, это истина жизни! Непререкаемая и основополагающая в половом учении Калантай. Я думаю, ты понимаешь, что здесь это…
– «Народно-законная практика, созданная во имя Народа и закреплённая его правом, существующая для подтверждения принципа свободы и равенства» – зачитал поспешно строчки из закона Пауль и перешёл к тираде морали. – Но это же… противно. Это как-то неправильно.
– Я не понял! – неожиданно для Пауля рявкнул Давиан. – Ты решил не поддерживать Генеральную линию Партию? Вспомни абзац третий главы пятой Фолианта Коммуниста от Апостола Коммун – «Никто не может быть персонализирован в половых отношениях, никакой партиец не может, обременён союзом отношений с другим партийцем, поскольку это отступничество от фундаментальных антисемейных устоев Партии». Сомневаешься!?
– Конечно, нет! Я полностью поддерживаю Доктрину! – голос парня задрожал, а сердце ускорилось, сотрясая грудь скорыми ударами, оправдания посыпались один за другим, ведомые первобытным страхом, ибо за самомнение в Доктрине полагается смерть. – Я верю в неё, просто не так выразился!
– То-то же.
Дальнейший путь они продолжили в полном молчании и вскоре, шествуя через коридорчики и холлы, они вышли в главный двор общежития, где у дороги их уже ждала машина. Плоская приземистая конструкция авто и его серо-алая покраска, разделившая его на две части внушают дух футуризма, а шесть колёс под длинным корпусом, на зеркальной поверхности которого отразились облака, показались двум юношам признаком благонадёжной проходимости.
– Что-то вы долго! – доносится звучное воззвание на весь внутренний двор и усиленный голос, наверное, донёсся и до самых крыш высоченного здания, на фоне которого человек кажется муравьём.
Давиан и Пауль прибавили ходу и почувствовали, ощутили, как ветряные порывы им ударили в лицо, а сильнейший с каждым днём холод сегодня вгрызся в кожу хищным зверем.
– Меня за вами послал Форос, – уже спокойнее, но всё ещё оглушительно выдал слова субтильный мужчина.
Пуль его окинул одним взглядом, подмечая каждую деталь. Он примерно метр семьдесят ростом, укутан в алую ткань, которая скрыла его лик за широким капюшоном, а тело, где полотна алой материи расступились, блестит металлическими бликами начищенного до блеска комплекта техно-брони, эмитирующей немецкие приталенные латы века шестнадцатого. Глаз Пауля подмечает поблёскивающий золотистый растительный орнамент, исполненный за серебристом покрытии брони.
Парни подобрались к машине и встали возле фигуры, закутанной в красный стихарь, поверх металлического бронированного корпуса доспеха, который то и дело приглушённо гудит.
– Здравствуйте, товарищ…
– Я Густав, – закончил за Давиана мужчина металлическим бренчанием голоса, – Главнейший Начальник Народной Гвардии по этой Коммуне.
– А мы…
– Вы Пауль и Давиан, – столь же бездушная речь вновь оборвала фразу юноши, – я знаю вас. Меня к вам послал Форос, чтобы отвести в «Коммунизатор» на…
– Просвещение, – перехватил инициативу заканчивать фразу вместо собеседника Давиан, – Мы тут недавно, и товарищ Форос решил, чтобы мы сначала подучили, как всё здесь устроено.
– Да, мне он о вас рассказывал, – издала механическая гортань перезвон, в котором можно уловить частичку человеческого интереса, – вы интересные персоны. Хотя долой пустые разговоры здесь, полезайте в машину. Время не ждёт.
– Хорошо.
Пауль забрался в салон автомобиля и его нос учуял слабые ароматы сладко-машинного запаха, будто бы кто-то пытался делать жуткое и вонючее благовоние, смешав нотки ванили и смрад масла, однако смирившись, что придётся дышать этим всю поездку, Пауль забрался на самый край кресел, уставив взгляд в окно и узрев невзрачную картину печальной действительности, резко уставил глаза в пол.