– А как вы думаете, Давиан? Так же Партии просто жизненно необходимо нужны мятежники, что бы под видом «бесконечной войны с врагами народа», помыкать этим самым народом как угодно и вытворять с ним, что хочешь.
От вспыхнувшей ярости Давиан чуть не задохнулся, в нём возникло желание, непреодолимый зов, призывающий его кинуться на Фороса и растерзать его. Голос неожиданно стал дёргаться и дрожать, только уже не от страха, а от бури гнева, приливной волной, захлестнувшей парня:
– Т-то-о есть Пауль… э-это пр-просто же-же…
– Возьмите себя в руки, Давиан.
– Хорошо, – тяжело выдохнул юноша и через пару мигов уже успокоил сердцебиение и состояние, нормально изложив мысль, стараясь её как можно сильнее укутать в шёпот. – То есть, Пауль это просто жертва «внутренней войны Партии?» Баран, положенный на алтарь стабильности и во имя поддержания Генерального Курса?
– Именно так, – преспокойно согласилась Юлия, не унимая взгляда с представления, как Форос колотит посохом Пауля, что, по мнению иерарха должно «привести отступника к покаянному равенству», тихо продолжив разговор. – Вы же понимаете, что если у Партии не будет врага, она его всегда выдумает? У неё должен быть враг, иначе все маховики репрессии и подавления окажутся бесполезными и ненужными… нисколько для самой Партии, сколько для народа.
– То есть всё это «обращение в равенство» только для поддержания покорности населения?
– Поверьте, в руках у Партии крайне широкий инструментарий подавления инакомыслия и ещё больший для поддержания идейного курса. Все должны верить, что всё вытворяемое Партии, это делается народом.
«Да кто ты такая, что столько знаешь о Партии, её целях и сущности?» – задался вопросом Давиан, не понимая, откуда Юлия столько набрала знаний о главной метрополии народной воли в Директории.
– Так же Партии всегда нужны «козлы отпущения», на которых можно повесить все грехи и просчёты.
– Это как?
– А смотрите. Сейчас будет четвёртая стадия.
Давиан послушался совета и вновь стал внимательно и сосредоточенно смотреть на «представление». В руках Фороса метнулся посох и латунное заострение на конце, одна из стрел звезды, рассекла плоть на плече Пауля, оставив хорошую царапину. Ещё одно издевательство, призванное вдолбить в головы партийцев, что грешить против Партии нельзя, что это карается муками.
«Страх, вот, что рождает Партия. Все должны её бояться и страшиться даже слово сказать против её поведения. Но страх же рождает ненависть, так почему же люди её неистово любят? Гипноформирование? Пропаганда по телевизору? Тут нет плакатов и лозунгов на стенах, да нет в них нужды. Люди думают, что грешить против Партии, значит наносить вред народу, то есть себе в частности… они так размышляют. А кто этого хочет?»
Мысли Давиана сменяются грохотом несуществующего рта Фороса:
– Партийцы, вы видели, что этот человек – мятежник, но помимо этого, он ещё и вредитель. Он, – металлические пальцы указали в сторону поставленного на колени юношу, – вредил деятельности Партии.
– Обратить в равенство! Обратить в равенство! – безумно завывает народное сборище, которое опьянело от запаха и вида крови, теперь ему подавай ещё больше зрелища. – Да, убей его! Убей!
Ладонь из металла снова устремляется к народу, призывая его к спокойствию, и все умолкли в ожидании продолжения экзекуции, а главный ведущий истязаний продолжил:
– Праведный народ Директории Коммун, прошу вас, послушайте меня. Мы не сможем в этом месяце направить в распределители стандартное количество продуктов, потому что этот проклятый вредитель испортил документы!
Ответом естественно послужило народное осуждение и брань, которая усыпала истерзанного Пауля.
– Народ! Нам не удастся подготовить достаточно предметов лёгкой промышленности! И всё из-за этого вредителя, которые украл и уничтожил документацию с несколькими важными техническими регламентами!
Сию секунду люди, которые ещё вчера голосовали за то, чтобы принять Пауля в своё общество, разразились угрозами и оскорблениями, готовые собственноручно расправиться с ним.
– Но ведь это ложь… ложь… ложь, – бессильно шепчет Давиан. – Как они так могут? Как?
– Это никого не волнует, – говорит рядом стоящая Юлия, – люди получили козла отпущения. Они теперь знают, кого винить в своих бедах. А Партия получила того, на кого это можно свалить.