– Мерзко… неправильно.
– Главное, что «и овцы сыты, и волки целы». Никто не будет винить Партию в «неэффективности» распределения, если будут «вредители», в погоне за которыми можно и пару десятков «несогласных» с Генеральной линией завернуть. Да и никто не хватится «пропавшей» продукции.
Ещё одна лавина негодования оборвала первобытным рёвом перешёптывание Давиана и Юли, напомнив им о том, что творится у «храма». Тем временем Форос стал зачитывать ещё один приговор:
– Я, Форос Ди, главный Помощник Младшего Всепартийного Творца Слова, приговариваю этого диссидента, мятежника, бунтовщика и вредителя к четвёртой стадии «обращения в равенство», которая будет исполнена в Доме Правосудия и Воздаяния, за закрытыми дверями.
По скончанию речи, серебристый блеск механических пальцев охватил золотистое свечение латуни, и посох ударил по мраморной поверхности, раздав характерный звук стука металла о камень. Это напомнило Давиану то, как судьи в далёких эпохах прошлого били молотками по деревяшке на столе, чтобы завершить судебный процесс. Только этот кровавый концерт лживого правосудия имеет мало чего похожего с настоящим судом, который призван восстановить нарушенные права и воздать преступникам по закону. Тут же был самый настоящий фестиваль партийного самодурства, который устраивался только для чистой показухи, чтобы дать людям врага, который виновен во всех грехах, который подтверждает важность и необходимость партийного тоталитаризма, «оберегающего народ и выражающего его волю».
– Вот и конец всему, – приговаривает Юлия, смотря на то, как Пауля в кандалах вновь уводят за стены храма, где подготовят к финалу всех издевательств.
Люди стали постепенно разбредаться – кто куда. Все удовлетворили жажду крови и «весёлых» представлении. Серый, безликий мир, где есть тотальное подчинение и машинное мышление, достойное механическому повиновению человекоподобному роботу, взрастил в народе голод по ярким эмоциям и жажду их проявления. Несмотря на системы гипноформирования, на выхолащивание чувств, очень трудно выбить то, что заложено сотнями тысяч лет эволюции. Партия же умело подхватила эту нужду и перевела её в формат «народных судов», где партийные лидеры тешат народ, устраивая кровавое правосудие.
Давиан тоже поплёлся вместе со всеми, чтобы поскорее убраться с площади и уйти в общежитие, запереться в своей комнате. Но тут же припомнил, что нет никакой «его» комнаты, она общая, принадлежит народу и десятки очей, посматривающих на него через фокусы скрытых камер. Ему некуда бежать, некуда идти, ибо куда он не устремится, неутомимое око народа и Партии будет на него смотреть, а их рука достанет из-под земли и сдёрнет с небес, если пожелает.
– Ты как? – спросила Юля, нагнавшая Давиана, бесцельно бредущего средь расходящейся толпы.
– Нормально, – раздался каторжный выдох, – должно быть… устал от всего этого. Слишком это… необычно. Не каждый раз я вижу, как моего друга истязают… на потеху публики. Честно сказать… я первый раз за таким наблюдал.
– Всё будет в порядке, – хлопая по плечу, пытается успокоить Давиана, Юлия, – если хочешь дальше тут жить, тебе придётся с этим смириться.
– И куда же они пойдут? – рукой Давиан обвёл людей, шагающих впереди себя. – После такого-то?
– Кто куда… кто куда. Некоторые в «Храм коммунистического полового учения имени товарища Калантай», сбрасывать… напряжение. Другие вернутся к работе, а третьи просто гулять.
– Да вот хотел тебя спросить – куда уходит… «пропавшая продукция»? Не может ли она просто… пропасть?
– Этого я не знаю, Давиан.
– Но ведь вещи не могут так просто пропадать?
– Согласна.
– И за этим явно кто-то стоит.
– Да бросьте, Давиан. Может быть это банальные проблемы…
– Проблемы?
– У нас об этом не принято говорить, – вновь на шёпот перешла девушка. – Но распределительная система ресурсов построена так, чтобы люди много чего недополучали, кроме…
– Партийных лидеров, – шепчущим гневливым словом закончил фразу за Юлией Давиан. – Но почему
– Если бы люди имели всё в достатке, то им не нужны были «социальные договоры между народом и его членами». Они были бы заняты политикой, стали думать об улучшении механизмов Партии, а это нужно ей? Держа людей под прессом голода и жажды, в вечном страхе, можно удерживать их подальше от вопросов…
– Политического управления. Я знаю, что планируемая нищета тоже инструмент для власти.
– А это что?
– Подождите, давайте перейдём на «ты»?
– Хорошо.
– Вот, представь себе, что тебе не хватает пищи до конца месяца… не выдали в распределителе. И тебе приходится у коллектива занимать по крупице еды, чтобы протянуть.