– Товарищ Столичный Словотворец Давиан! – раздалось обращение сзади. – Старший товарищ Сигизмунд ВТС-1384 вызывает вас.
Парень обернулся и увидел, как посреди высокого коридора, средь кровавых стягов, стоит высокая фигура человека. Это тоже парень, только его одежда представляет собой лишённую цвета рясу, утянутую обычной верёвкой, покрытой швами и заплатами. В блестящей коже черепа, резко на левой стороне головы, переходящей в металлическое покрытие, сменившие кость, отразились блики тусклых лунных ламп.
– Как же они тебя изменили, – шёпот, отягощённый печалью, ниспал с уст Давиана, который не может смотреть на своего старого друга без боли в сердце.
Перед ним стоит парень, чьё тело сильно исхудало и теперь похоже на обтянутый кожей и высушенными мышцами скелет. Вокруг глаз тёмным покровом пошли синяки, от страшного недосыпа, ибо с четырёх утра и до десяти вечера этот человек вынужден проводить в поручениях и чтениях священных текстов.
Давиан помнит, как вокруг него организовали досрочное всекоммунальное голосование на то, чтобы он смог пересечь границу своей Коммуны и пребыть в этот оплот коммунизма. Но голосовали ли за Пауля? Конечно же, нет, поскольку для народа коммун он не более чем средство исполнения своих желаний, предмет, который приписали к Давиану.
– Вы что-то сказали? – хриплым и тихим голосом прозвучал вопрос, но ответа на него не последовало.
Раньше карие очи содержали в себе жизненность, тягу к существованию, а теперь они подобны отражению чёрной пучины. В них нет ни намёка прежнюю жгучесть, стремление жить.
– Нет, младший товарищ Пауль… я ничего не говорил. – Медленно ответил Давиан и стал идти за бывшим другом.
С комом у горла парень наблюдает за тем, что сделали с его бывшим товарищем. Ему часть мозга заменили машиной, сделали его полностью подчинённым «общей воле». За попытку бунтарства и свержения власти Партии из него сделали биомашину, привели к максимальному знаменателю равенства. Не так давно он ещё мог хоть как-то, на малую толику, суверенно мыслить, несмотря на то, что из него выковали фанатика. Теперь любой позыв инакомыслия фиксируется техцентром и максимально быстро подавляется. Каждый партиец придя в «центр» может заглянуть в голову одного из подобных человек и осуществить своё право на «народно-демократический» контроль таких людей. И всё во имя общего блага, конечно.
Юноша идёт за плывущей серой фигурой, чья голова ловит слабые отражения ламп. Он прошёл метров двадцать, прежде чем они уткнулись в большую дверь, вылитую из металла и выкрашенную в цвет артериальной крови. Только стоило им приблизиться, как дверь лязгнула слабым скрипом и поспешила открыться.
– Проходите товарищ Давиан. Вас уже ждёт Столичный Совет Глав Духовных Малых Коммун.
Парень склонил голову в лёгком кивке и прошёл вовнутрь, минуя небольшой холодный коридорчик, облицованный каменными плитами. Он оказался в помещении, смахивающим на маленький амфитеатр, где в центре, на «сцене» стоит приведённый человек.
Давиан кинул взгляд и понял, что он в окружении больших выступов, на которых расположились людей. Непроглядный мрак цепляется к ним, словно второй саван. Они сокрыты в темени, и только луч тускло-белого света падает на пришедшего юношу, подсвечивая его для собравшихся.
– Мы приветствием тебя, Давиан Т-111222, – хором обратились к нему люди, отчего получилось, что ему отсалютовал один человек холодным многоголосьем.
– И я вас приветствую, товарищи.
Лёгкий холодок пробежал по спине юноши, а в коленях почувствовалась беглая ломка. Послышался стук сердцебиения. Эмоция страха стала медленно овладевать парнем, пока он пытался разглядеть лица фигур, сокрытых за пеленой сумрачности. Глаз Давиана приметил, как во мраке что-то шевельнулось и направляется по лестнице в центр амфитеатра.
– Я от лица Столичного Совета Глав Духовных Малых Коммун рад видеть тебя, товарищ Давиан.
– И я рад вас приветствовать, старший товарищ Сигизмунд.
Слова Давиана направлены высокому человеку, чей статус отражён в красной звезде, наколотой у самого воротника, которая чуть закрыта волнами ткани. Этот человек, как все собравшиеся: все они – старшие товарищи, а значит и круг полномочий у них больше, как и «народное жалование». Несмотря на равенство, а точнее попытку уравниловки, их жалование складывается не только из того, что выдаст Парораспределитель Ресурсов, но и в «народных подарках», этакой вольно-принудительной десятине.
– Вы вызывали меня, товарищ Сигизмунд?
– Да, товарищ Давиан, мы желали тебя видеть, для того, чтобы сообщить тебе, что твоё обучение скоро закончится, и ты сможешь вернуться обратно в Улей №17. Тебе придётся занять новый пост там.