Слабый тусклый свет панелей света тут не ярче, чем на улице, так же режет глаз и создаёт давящую и мрачную атмосферу. Возле платформы, где столпились люди, останавливается приплюснутый поезд, створчатые двери раскрылись и туда заползли партийцы, надавив друг на друга, чтобы влезть в салон.
«Как крысы в трубах», – пришла гневная мысль на ум парню и Давиан отводит взгляд, переводя его на массивную чугунную дверь, у которой выставлены два человека. Они полностью облачены в броню и на полировано-выпуклых элементах их доспеха поигрывают отблески слабого света, рассыпаясь на части об углы экипировки. Лица скрыты за масками, глаза веют холодом безразличности, а в руках применения ждут короткие серые автоматы.
– Мне нужно на служение, – утвердительно сказал юноша и протянул карту с подставленной ладонью; в ответ охрана проанализировала белый кусок пластика и провела каким-то устройством у кожи.
– Проходите, товарищ Давиан, – произнесены холодные слова.
Дверь флегматично отверзлась, издавая лёгкий скрип, и перед двумя парнями оказался спуск в сорок ступеней, ведущий по узкому, плохо освещаемому коридору прямиком к маленькому лифту.
– Как думаешь, они нас хорошо примут? – поинтересовался у друга юноша, но в ответ получил лишь ответ, достойный сознания, приведённого к «народному контролю»:
– Они должны нас принять так, как того заслуживают представители народной мудрости.
– Эх, ты хоть всё нужное взял?
– Да.
– Вот и чудесно, – выговорил Давиан, желая, как можно выполнить дело, для которого его наняли, и бежать как можно дальше.
Давиан с Паулем спустился на скрипучем, отчасти покрытом ржавчиной, лифте и оказались на небольшой площадке, перед которой громоздятся огромные двери, смахивающие на титанические ворота.
На плитке из бетона в освещении лунного лампового света, который тут ещё темнее, похож на тусклый блеск, посреди смертной тьмы, выстроена дюжина солдат в тяжёлой метало-пластиковой броне. Каждый несёт по дробовику, очень смахивающего с докризисными моделями, только сила оружия – гнев Директории, обличённый в разрывно-зажигательные патроны, который остановят любой выпад против слуги народа.
«Где мы?» – спросил себя юноша. – «Не в ад попали?»
Тут же раздались слова, исполненные холодом и безжизненные, проигрываемые дисплеем высокотехнологичной маски у рта:
– Товарищ Столичный Словотворец Давиан? Я не ошибаюсь?
– Нет, товарищ Младший Начальник пятнадцатого отделения Народной Гвардии по Сверхулью №1, не ошибаетесь, – ответил Давиан.
– Ох, и попали вы ребятки, – донеслась усмешка со стороны.
– Отставить разговоры, – холодно приказал Младший Начальник. – Почему вас назначили сегодня провести службу, я не знаю. Моя задача – обеспечить вам защиту, дела духовные – ваши.
– Нам сказали…
– Да, точно. Вас предупредили в Партии, и я это сделаю повторно, чтобы дошло точнее, – доносится холодный голос, на парней взирает безжизненная маска лицевого доспеха. – Всё, что вы увидите за теми воротами, – военный мотнул дробовиком в сторону металлического каскада, – то останется только с вами. Никому и ничего говорить не смеете.
– Товарищ, ты же помнишь…
– А, точно! – военный вынул какую-то пластинку, блеснувшую цветом меди, и прицепил её на капюшон к Паулю, нажав на металл. – Нас предупредили, что один будет «равенствоприведённый». Ничего, это устройство приглушит сигнал, и никто ничего не увидит.
– Товарищ Младший Начальник, у нас полчаса, пока действует право, санкционированное Партией, – доложил другой боец.
– Что ж, пора начинать, – все повернулись к воротам, – мы двигаемся к рыночной площади, там зачтёшь свои проповеди.
«Рыночной?!» – взорвалась недоумением мысль в уме Давиана. – «Он точно не оговорился?!»
– Открывайте! Входит отделение «Красный Дракон».
Массивные врата распахнулись, и Давиан увидел, что они есть огромные толстые куски стали, которые скрыли за собой целый мир, неведомый для глаз обычных людей Директории. Бетонные стены остались там, где правит Партия, там же, за порогом начинается иной мир, и юноша обомлел, когда увидел, что вокруг него раскрылся целый огромный мир. Первое, что он ощутил, так это страшный запах нечистот, а затем, из-под слабого полулампового полуфакельного освещения проступили очертания стен, вытянутых в широкий коридор и то, как они прерываются стекольными окнами и дверями
Перед отрядом возникла фигура мужчины, который облачён в грязный серо-синий балахон, на его лицо падает тень широкого капюшона. Он стоит на разбитой плитке, покрытой мхом и через которую растёт странная трава.