– И не забудь, – добавил Стэнтон, – если не пофлиртовать сейчас, пока мы оба свободны, кто знает, когда нам выпадет другой шанс? Я говорил тебе, на какое время назначен бал по случаю моего обручения?
– Трижды.
– Неужели так много?
– Дамы в Лондоне будут сокрушаться, лишившись твоего очаровательного общества. – Мелисса перевела страстный взгляд на ширинку Алекса и не спешила отвести глаза. – Думаю, я могу сжалиться над тобой.
Она подарила Стэнтону такую откровенную, соблазнительную улыбку, что он моментально возбудился. Алекс нагнулся и прошептал:
– Через пять минут в библиотеке лорда Бэнбери.
– Жду не дождусь. – Мелисса облизнула губы, чем живо напомнила Стэнтону рассказы о ее исключительной раскованности. Мелисса может придумать для своего дьявольского язычка больше интересных дел, чем у короля золотых монет.
Мелисса – вот исцеление от его хвори, и Алекс собирался насладиться всем, что ему предложат. Чувствуя, как напрягается мужское достоинство, Стэнтон проскользнул сквозь толпу в опустевший холл.
Для кого-то семь месяцев – огромный срок, но самому Алексу казалось, что это ничто, а огорчительное событие надвигается на него со скоростью сорвавшейся с тормозов кареты.
Он никогда не хотел жениться. Презренный пример отца убил в нем зачатки всякого интереса к браку. Родители терпеть не могли друг друга, ссорились, сыпали взаимными оскорблениями, а в последние несколько лет своей жалкой жизни поселились в отдельных резиденциях. На смертном одре отец поклялся, что мать Алекса никогда не хранила ему верность и именно ее измены привели к разрыву. Он признался, что Николас, младший брат Алекса, был не родным ребенком, хотя и закон, и церковь утверждали, что это его сын.
Алекс не знал, правда ли это, но они с Николасом были совсем не похожи. До сих пор не утихали сплетни и догадки о том, кто был настоящим отцом Ника. Что Алекс знал точно, так это то, что сам он не даст вовлечь себя в такую трагедию. Он ни за что не позволит себе привязаться к женщине, не допустит, чтобы одна из них заняла главное место в жизни. Он ни под каким видом не позволит чувствам или страсти влиять на его судьбу. Если бы его титул не значил так много, Алекс бы никогда не женился. Да, ему нравилась Ребекка, но он думал о ней, как о сестре. Кроме того, она была такой доверчивой и наивной. Он ощущал себя по сравнению с ней старым и изнуренным. Как они найдут общий язык? На какой основе будут строить жизнь? Единственное, что может их поддержать, – то, что они станут семьей. Но о чем они будут разговаривать за обедом? А в постели?
Алекс побледнел. Мысль о любовных утехах с Ребеккой приводила его в замешательство. Он не мог представить себе, как раздевает ее или подсказывает, что она должна делать губами, руками и телом. Просто кровосмешение какое-то.
Проскользнув в темную, уединенную библиотеку Бэнбери, Алекс зажег свечу и запер дверь, с трудом подавив желание поискать неустрашимую мисс Дрейк. Бесцеремонная ведьма смутила его, задела его гордость и достоинство, и он целый день злился из-за ее слов.
Может, он не прав, стремясь к плотским наслаждениям? Неужели он обманывает Ребекку, хотя до свадьбы еще столько месяцев?
Алекс Стэнтон терпеть не мог есть себя поедом, волноваться и мучиться над тем, какой путь выбрать. Он никогда не жаловался и не сожалел. Богатый и властный аристократ, он был в мире смертных своего рода божеством, и если он не сможет делать то, что хочет, и тогда, когда хочет, то какой смысл быть тем, кто он есть?
Да будь ты проклята, мисс Дрейк!
В этот миг с веранды в библиотеку скользнула Мелисса, и Алекс вздрогнул от возбуждения. Эта женщина славилась умением любить. С ней все считалось приемлемым, ничто не отвергалось, а в его теперешнем состоянии разнузданное, грубоватое совокупление подходило Алексу как нельзя лучше.
Мелисса прижалась к нему, и Стэнтон ощутил каждый дюйм ее восхитительного тела. Она просунула руку между их телами и принялась ласкать Алекса, поглаживая с искушенным мастерством.
Он лег на диван, возле которого они стояли, потянул Мелиссу на себя и начал расстегивать лиф платья, стремясь выпустить на свободу из-под корсета и сорочки ее грудь. Стэнтон уже собирался ухватить губами один из восхитительных сосков, как вдруг с другого конца комнаты раздался до боли знакомый треск.
Оба застыли.
– Что это? – спросила, нахмурившись, Мелисса.
– Понятия не имею, – ответил Алекс, хотя боялся, что уже понял. Он вздохнул и посмотрел через спинку дивана.
«Не может быть, – мысленно твердил он. – Этого просто не может быть!»
И все-таки там была она.
Мисс Дрейк сидела за столом, тасовала карты и злобно ухмылялась.
Она что, преследует его? Шпионит за ним? Проклятая женщина! Чего она добивается? Как заставить ее уйти?
– Добрый вечер, Стэнтон! – сказала она. – Ну надо же – встретиться с вами тут!
Алекс метнулся обратно на диван, спрятавшись за спинкой.
– Что за чертовщина? – прошипела Мелисса.
– Тебе это знать ни к чему.
– Стэнтон, – позвала мисс Дрейк, – мне скучно. Сыграем партию в джин? – Эллен щелкнула колодой, и твердые карты затрещали, словно барабанные палочки.
Мелисса кинула на Стэнтона злобный взгляд, словно сам Алекс пригласил сюда эту надоедливую приставалу. По ее сердитому виду было ясно, что свидание окончено и вряд ли можно надеяться на его скорое продолжение. Мелисса вскочила с дивана и опрометью вылетела в патио, так быстро исчезнув из виду, словно ее тут никогда и не было.
В душе Алекса бушевал гнев. Он сосчитал до десяти, потом до двадцати.
Что он должен сказать? А сделать?
Его личная жизнь совершенно не касается мисс Дрейк! Он приказал ей прекратить, однако она не обратила внимания на требование. Она что, не понимает его превосходства? Его авторитета и влияния? Да он может уничтожить ее, разок щелкнув пальцами.
Нет, он так не поступит. Но все-таки…
Алекс встал и резко повернулся.
– Мисс Дрейк, как, черт вас возьми, вы меня нашли? И почему решили, что имеете право подглядывать?
– Что за выражения! – парировала Эллен. – Вы забыли, что перед вами леди!
– Леди? Скорее, тиран!
Он ринулся вперед, толком не зная, что собирается сделать. Наорать на нее? Отшлепать? Или… отправить в постель без ужина? Как, собственно, поступить? Он понятия не имел. Но предпринять что-нибудь просто необходимо.
Алекс остановился перед ее креслом и низко наклонился, упершись руками по обе стороны, чтобы Эллен не смогла улизнуть. Она заерзала, глядя на него через плечо, и внезапно оба оказались в очень интимном положении – рука Эллен упиралась в грудь Стэнтона, а непокорный локон щекотал его ухо. Ее губы находились всего в нескольких дюймах от губ Алекса, и только сейчас он заметил то, что в сильном раздражении не сумел разглядеть прошлым вечером.
Она была удивительно красива.
Светлые волосы оттенка золотой пшеницы с каштановыми прядками. Нежная кожа, розовые щеки, дерзкий носик, привлекательное личико в форме сердечка. Стройная и гибкая, худощавая, какой и должна быть женщина, и вместе с тем с округлыми формами, какие опять же должны быть у женщины.
Мисс Дрейк смотрела на него, широко раскрыв свои ошеломляющие синие глаза. Они были странно огромными, и их сапфировый цвет казался почти фиолетовым на фоне бледно-лилового оттенка ее платья. Эти ни на что не похожие глаза изучали и прощупывали, проникали глубоко внутрь, в самую сокровенную, испорченную суть Алекса.
Это было странное, насыщенное противостояние, и Алексу показалось, что сейчас может произойти невероятное: он решится на то, чтобы доверить мисс Дрейк самые сокровенные тайны, сознаться в любом грехе, и она в точности поймет все, что он скажет.
Когда Стэнтон начал представлять себе ее грудь и думать о том, каково это – гладить нежную шелковую кожу… необычность момента нарушилась. Алекс отпрянул и отступил на шаг, однако уйти не смог. Эллен тоже встала, ничуть не испугавшись.