Пока я приходил в себя, девушка спрыгнула со стола и, одарив меня таинственной улыбкой, испарилась. Ребята одобрительно засвистели, а я как завороженный смотрел в след убегающей незнакомки.
В этот вечер я больше не пил.
Это была единственная выпитая мной рюмка, но чертовски сильно опьянившая мой разум.
И текила не имела к этому никакого отношения.
Глава 3
Виктория
Май. Наши дни.
" Я все еще сплю?"
Вот первая мысль, возникшая в моей голове, когда утром я выхожу на крыльцо дома и вижу в своем дворе очаровательного кикбоксера, сгребающего граблями прошлогоднюю листву в мусорные пакеты. Прошло всего полчаса с того момента, как я вылезла из постели и пока мне с трудом удается соображать, но даже если я до сих пор не проснулась, то это вне всяких сомнений самый потрясающий сон. Я хлопаю глазами и легонько щипаю себя за руку, на случай если видение вдруг решит исчезнуть, но Виктор по - прежнему продолжает усердно работать граблями, не замечая моего присутствия. Тогда я громко откашливаюсь и он, вскинув голову оборачивается. И улыбается.
Господи, вот оно! Самое, что ни на есть, доброе утро!
Я смотрю на него и испытываю чувства, не поддающиеся никакому логическому объяснению. Внутри меня будто сверкает молния при виде его натренированных рук с грозно выпирающими венами, а голова начинает идти кругом. Внезапно я думаю, а сколько лиц он разбил этими руками? А сколько девичьих сердец?
Как и накануне вечером, Виктор подносит к губам средний и указательный пальцы, и я снова повторяю это движение. Пока я не знаю, что значит, этот жест и является ли он чем - то особенным. За исключением общего имени, это уже вторая вещь, ставшая для нас значимой. Во всяком случае, для меня.
Я спускаюсь с крыльца и иду в его направлении. Виктор стоит, облокотившись на грабли, и притоптывает ногой. Сейчас он выглядит, как парень с карточки маленького мальчишки, что подошел к нам в ресторане. Следы сна еще не окончательно стерлись с его лица, а волосы взъерошены и топорщатся в разные стороны. Градов облачен в белую хлопковую футболку, темные спортивные штаны и кроссовки для бега.
- Ты всегда по утрам приходишь к малознакомым девушкам и убираешь их двор? Или это твой особый вид фетишизма? - спрашиваю я, останавливаясь на расстоянии достаточном, чтобы почувствовать запах шалфея. Похоже, этот парень предпочитает определенный сорт мыла.
- Ты меня раскусила. Я фетишист - неудачник, преследующий одиноких очаровательных писательниц.
- А кто сказал, что я одинока? Вообще - то у меня есть парень, - с вызовом бросаю я, складывая руки на груди. Я не могу не отметить, что мне нравиться бросать ему вызов.
- И как давно вы вместе? - спрашивает Виктор.
- Почти двенадцать часов. И на твоем месте я бы поспешила убраться отсюда. Он кикбоксер и подозреваю безумный ревнивец.
Внезапно улыбка на его лице превращается в болезненную гримасу, будто он вспомнил что - то, что тревожит его душу и мне начинает казаться, что я только что сделала неосторожное движение и ступила на запретную территорию.
- Не повезло тебе, - произносит он, наклоняется и начинает завязывать мусорный мешок.
Я вздыхаю и качаю головой.
- Ну, а если серьезно. Что ты здесь делаешь?
Виктор выпрямляется, запускает руку в карман своих спортивных штанов и достает крошечную медную пуговицу. Я узнаю ее. Это пуговица от моего жакета, в котором я была вчера.
- Вот, - он протягивает мне пуговицу, - Нашел у себя в машине.
Минуточку. Сейчас девять утра. Если судить по состоянию, в котором пребывает мой двор, Градову потребовалось не меньше двух часов, чтобы его убрать, значит, он должен был приехать примерно в семь часов.
- Ты приехал в такую рань просто, чтобы отдать мне пуговицу?
Он несколько секунд сосредоточено смотрит мне в глаза, прежде чем отвечает:
- Я приехал, чтобы увидеть тебя. А пуговица всего лишь повод. Повод вернуться.
Повод вернуться...
Повод вернуться.
Мысль о том, что Виктор приехал для того, чтобы увидеть меня вызывает во мне необъяснимое трепетное ощущение. Мне приходится втянуть щеки, чтобы не выдать глупую улыбку, которая пытается вырваться наружу.
Возьми себя в руки, глупышка! Он не нуждается в очередной сумасбродной фанатке!
Образовывается неловкая пауза, и крепко зажав пуговицу в кулаке, я спрашиваю: