— Не привираешь? — взглянул на него Трако, прищурив глаза.
— Оставим подробности… Прихожу, значит, к одному из лиги, а мне известно, что это тайный агент полиции в Ла-Плате. Выпиваем с ним, а план уже созрел в голове. Накачал его как следует и атакую по всему фронту. Двоюродный брат, говорю, уезжает, из Ла-Платы, а у него куча моих вещей. И чертыхаюсь вовсю. "Что ж ты их не возьмешь?" — смеется он.
"А как? — спрашиваю. — Сейчас и птаха не пролетит". — "Что ты! Это касается только красных". — "Враки, — говорю, — красные расхаживают, где им вздумается. Почему вы до сих пор тех, что лозунги малюют, не схватили?" — "Не сегодня — завтра попадутся мне в руки, мать их…" Трако пожелтел как лимон. А я агенту прямо в лицо ухмыляюсь и еще граппы требую. А он-то из себя выходит. "Я" — говорит, — везде могу пройти". — "Ты, но не я". — "И ты! — орет. — Куда хочешь проведу!" — "Тогда помоги мне вещи перевезти". — "Ладно. Сколько граппы поставишь?" — "Сколько выпьешь с моим приятелем, пока я их соберу". И поехали…
Видю осушил стакан, глаза его заблестели.
— К утру листовки были в Берисо. Разбросали их на следующий день и, как видишь, пока что живы… А у этого мышонка Трако голова на плечах. Здорово придумал. Вечером набиваем карманы листовками и ходим с типчиками из лиги по квартирам "красных". Они врываются в дом, шумят, а мы в это время листовки разбрасываем.
— Как? — удивился Наско.
— Очень просто. Дырку в кармане штанов проделали и оттуда по два-три листка выпускали… Я их все подговаривал ходить и шуметь, пока листовки не кончились. Смеху было! А те дурни думали, что их ругань нас смешит.
— Чудесно!
Это было сказано таким ледяным тоном, что Видю внимательно посмотрел на Наско. Вместо ожидаемого эффекта он увидел на лице приятеля холодную маску. Только прищуренные глаза злобно сверкали.
— Что это значит? — пробормотал, растерявшись, Видю.
— Натворили вы дел. Как подумаю, волосы дыбом встают.
— Э, меня это забавляло, и все! А тебя это не касается.
— Как не касается? Да кто бы мне поверил, что я ничего не знаю о ваших штучках?
— Верно, — согласился Видю, — но это не беда.
Дубинки вытряхнули бы немного гнили из твоих мозгов. Впрочем, могло бы произойти кое-что и похуже. Но волноваться из-за такой мелочи, что в вашем городишке стало бы одним бакалейщиком меньше, не стоит.
Наско грубо выругался, поднял стакан, осушил его и тихо заговорил:
— Ты и вправду — чудак. Класть голову на плаху ради потехи!
Видю потерял охоту хвастаться и обозлился:
— Не ради потехи, парень! Но ты не способен понять настоящие причины — вот тут не хватает, — и Видю постучал пальцем по лбу.
— Да, не понимаю твоего "социализма" или там еще чего-то…
— Нет необходимости называться социалистом, чтобы быть честным.
— Честным? Ты не лишен чувства юмора.
Видю забыл о своих намерениях и рассвирепел:
— Те немногие люди, которые знали о нашей работе, смотрели на нас, как на необыкновенных существ. Люди суровые, сильные. Да и наша игра немножко отличалась от твоей кинелы.
— Суетный ты человечишка — готов сто раз рисковать головой, только бы заставить кого-нибудь один раз ахнуть.
— А ну послушаем, — прервал его Видю, — как твоя бакалейная голова понимает забастовку?
— Пожалуйста! Кому нужна была эта забастовка? Собралась кучка пустоголовых фантазеров и увлекла за собой толпу. Да разве нормальный человек поверит, что фабриканты откроют свои сейфы и начнут раздавать все, что у них потребуют? Люди умеют беречь денежки. А чего вы добились? Сколько убитых, раненых, арестованных, тысячи снова без работы. Кто увлек рабочих? Вот такие, как ты, любители эффектов, восторгов и оваций, одним словом, самовлюбленные эгоисты, для которых забастовка — самый простой способ заставить говорить о себе, пролезть в вожди.
— Ого! — вдруг оживился Трако. — Я-то думал, что на твоих мозгах тоненькая пленка плесени, а выходит. Ведь ты живешь представлениями прошлого столетия. Так думали когда-то. Но люди все равно заставят фабрикантов открыть сейфы! Сейчас проиграли, потому что бастовали сотни, а в следующий раз встанут тысячи и тогда…