— Ничего, дорогая, ничего. Идем в наш уголок, я расскажу тебе…
Вета одним духом выложила подруге все свои мысли, раскрыла всю свою отчаянную тоску по Владу, горечь и боль от бессмысленно прожитых лет. Прижавшись головой к Лене, она безутешно заплакала. Лена, подождав, пока она успокоится, с досадой сказала:
— Это все Наско виноват. Достанется ему от меня.
— Чем он виноват, Лена? Мужчина! Может быть, он искренно относится ко мне. Но все равно… Я слишком поздно поняла, что мне нужно делать. Это надо было понять, когда был жив Влад. Может быть, я сберегла бы его. А сейчас все пропало…
— Чего бы я не сделала, чтобы помочь тебе, Вета! Но я твердо убеждена — Влад жив!..
— Я понимаю, дорогая, — печально улыбнулась Вета, — только добрые пожелания не помогут. Я все проверила, везде искала, не осталось ничего для самообмана. Впрочем, оставим это. Мне стало легче… Скажи, как у тебя с работой, есть надежда?
— Нет, Вета. Меня не приняли, говорят, что я красная, потому что не явилась, когда звали всех честных рабочих. Но.
— Что? Другая работа?
— Нет… Я должна посоветоваться… Нет, не сейчас.
— Сейчас, Лена, прошу тебя! Может быть, нельзя откладывать.
Лена грустно улыбнулась.
— Что такое, девочка? Говори! — забеспокоилась Вета.
— Хорошо. — Лена равнодушно пожала плечами. — Новаков предлагает мне идти к нему.
Вета вспыхнула.
— Как это — идти к нему?
— Вот так.
— Что, хочет жениться на тебе? Говори яснее, девочка!
— И без того ясно, Вета. Чтобы жить, как муж и жена. Тут, говорит, так делают…
— Подлец! И ты не плюнула ему в лицо?
Побледнев, Лена опустила глаза и еле вымолвила:
— Нет, промолчала.
— Лена, что происходит с тобой?
— Не видишь разве, Вета?. — Она подняла голову и посмотрела прямо в глаза подруге сурово и холодно. — Отец домой ни гроша не приносит, мать больна, я безработная. Что я могу поделать? На фабрике мне бы дали работу, если бы я согласилась… А на то же самое. Несколько раз капатас предлагал. А мне еще жить хочется…
— Боже мой! — с болью воскликнула Вета.
Лена тихо проронила:
— Обещает обвенчаться со мной… попозже. Кто знает? Может, сумею его привязать.
— Значит, ты решила?
— Нет, Вета, нет! Мать умерла бы со стыда. Но она умрет с голода, если я не найду работы. Что мне делать? Посоветуй!
Вета подумала и сказала растерянно:
— Хорошо, Лена. Время есть, подумаем. Я помогу тебе, не бойся. Да, подумаем и работу поищем. Только смерти не поправишь…
И в этот вечер Видю пошел с Трако, когда тот пустился на поиски работы. Еще раз он вложил все свое красноречие, чтобы убедить приятеля, что все затеянное им — каприз, бессмыслица. Через несколько дней Трако и сам будет жалеть, захочет вернуться к приятелю, но ему будет стыдно. Кто не знает, как мало платят в ресторанах? Ему придется перемывать горы тарелок, чашек, кастрюль… И ради чего? Чтобы поесть два раза в день и получить тридцать песо в месяц. Ведь они за все это время кучу денег могут заработать. А тут еще и компания их может распасться, тогда ищи снова партнеров.
Сначала Трако слушал его с легкой усмешкой, но потом, сдвинув брови, отрезал:
— Не трать зря слов, Видю. Я стану честным человеком — это решено.
Видю махнул рукой и замолчал.
Но напрасно они обошли весь город — работы нигде не было, и они вернулись в кабачок бай Стефана.
На пороге они переглянулись — за угловым столиком задумчиво сидел Наско, перед ним стояла бутылка вина.
— Вот что наделала юбка, — прошептал Видю. — Не везет, видно, парню.
— И для такого дела нужна голова.
Они подошли к столику.
— Здравствуй, Павел! — воскликнул развеселившийся Видю.
Наско поднял голову.
— Почему вдруг Павел?
— Ты Павел, — ехидно ухмыльнулся Видю. — А она Виргиния. Павел и Виргиния из Берисо.
— Мне не до твоих глупостей, — сдержанно сказал Наско.
— Не везет, а? — спросил, переменив тон, Видю.
— Да ты разве человек, тебе откроешься? Не говоря уже об этом карлике..
— Видал? — сказал Трако товарищу. — Влип, как гимназист. А той молодке нужен мужчина.
— Ты помолчи! — остановил его Видю и, заметив, что Наско вот-вот взорвется, примирительно заметил: — Ты ничего не рассказываешь нам, отошел от нас. Но все же я тебе скажу… Ты думаешь, что Вета недоступна, а она обыкновенная женщина с сердцем, лишенным мужской ласки.
— Твои теории мне известны. Для гебя все просто и легко.
— Да, — продолжал Видю, не слушая его. — Ты думаешь, что перед тобой неприступная твердыня, а это всего-навсего обыкновенный дощатый барак, стоит только сильнее нажать на дверь, и она отворится.