— Опять повернул на политику, — заметил Петр.
По лицу Влада прошла тень.
— Сказал же я вам, без политики не получится, ведь вы становитесь орудием политики в руках хозяев. Здесь на каждые пять человек один безработный. Жизнь постоянно дорожает, заработка все больше не хватает. А начнешь выражать недовольство — на улицу сразу выбросят. Ведь у ворот каждой фабрики ждут сотни…
— Что же делать? — спросил кто-то.
— Единственный способ улучшить наше положение — это вести организованную борьбу. Мы должны участвовать в стачках, в демонстрациях рабочих…
— Какая от этого польза? — вмешался Наско и вызывающе засмеялся. — Намнут нам бока, наголодаемся, и снова все пойдет по-старому.
— Нет, — Влад повысил голос. — Если рабочие стоят на своем, хозяевам приходится уступать. Они коварны, алчны, злы. Мы должны знать их волчий нрав и ни на минуту не прекращать борьбу с ними. Когда стачки стали массовыми, когда сплоченность в борьбе начала приносить рабочим успехи, хозяевам стало ясно, что ни полиция, ни войска не могут полностью гарантировать им спокойную жизнь и доходы. Решили они создать две организации, призванные защищать их интересы. Одна из них — "Аргентинская патриотическая лига", составленная из господских сынков и наемных убийц, пролила и проливает много рабочей крови, пытаясь остановить поход голодных против нищеты и эксплуатации. Вторая организация — "Объединение труда" — тоже страшное оружие в руках хозяев. Она вербует в свои ряды таких рабочих, которые не желают вмешиваться в политику. И эти наивные люди, по сути дела, льют воду на мельницу хозяев. Они поступают на работу туда, где бастуют рабочие, помогают проваливать стачки.
Влад помолчал. Порывшись в кармане, достал сигареты, закурил.
— Но планы хозяев не всегда осуществляются. Испытания закаляют голодных и бесправных. Факты налицо: за один год аргентинтские рабочие организовали свыше двухсот стачек, и все закончились победой.
— А зачем ты все это нам рассказываешь? — прервал Влада Наско.
Люди зашумели.
— Смотри ты! — воскликнул кто-то. — Человек глаза ему открывает, а он…
Взгляд Влада стал еще острее. Он глубоко затянулся.
— Вот зачем. Коммунистическая партия Аргентины организует всенародное движение за запрещение "лиги убийц". Завтра в Буэнос-Айресе проводится митинг протеста. Это будет началом. Такие собрания пройдут по всей Аргентине. Профессиональные убийцы из лиги не хотят лишить себя удовольствия безнаказанно убивать и вдобавок получать за это деньги. Неужели мы позволим им бесчинствовать?
Наступила тишина.
— Может быть, — иронически улыбнулся Влад, — я не должен был предупреждать тебя, Наско. Но гады расхаживают по улицам и, почуяв иммигранта, набрасываются на него с резиновыми дубинками.
— Интересно, как бы выглядел наш петушок после такой переделки, — съязвил Петр.
Все рассмеялись.
— Не желаю ему такой встречи, — сказал Влад и медленно потушил сигарету. — К нам еще два слова, товарищи. Кто хочет протестовать против убийства своих братьев, пусть приходит на митинг. Подумайте. Я зайду за вами.
Наско соскочил с места и пошел к выходу со словами:
— Это дело не по мне.
— Погоди, Наско! — крикнул ему вслед Пышо.
— Брось, Пышо, — оказал Влад. — Этот маменькин сынок никогда не будет шагать рядом с тобой и со мной.
Люди разошлись.
Когда они остались вдвоем, Петр задумчиво посмотрел на Пышо и произнес:
— Правильно говорит Влад: если мы будем держаться друг за друга, силой станем.
— Кабачок то, оказывается, совсем близко!
Пышо и Петр остановились на пороге и осмотрелись. Широкий зал кишел людьми. Мужчины почти все были в синих рабочих комбинезонах. Белые куртки официантов мелькали между столиками и стойкой, обитой белой жестью. Под самым потолком бешено вращались два больших вентилятора, но и они не успевали прогонять из помещения табачный дым, и он обволакивал электрические шары, скапливался в углах, полз над головами людей.
Наско повел друзей по проходу, шепнув:
— Вот и мой знакомый. Обещал работу для двоих. Я о тебе хлопочу, бай Пышо.