Послышались шаги. Пышо умолк и поднял голову — к ним шла его жена.
"Спешит кормильца встретить", — с горечью подумал он.
— Господи, на кого ты только похож, Пышо? — ахнула она, всплеснув руками. — Ступай переоденься.
Пышо молчал, старательно избегая ее взгляда.
— Пойдем же, муженек, переоденешься, — повторила она. — А работа как, ничего? — спросила она неуверенно и, не получив ответа, раздраженно добавила: — Терпи сейчас! Твердил все — Америка да Америка, ума из-за нее лишился…
— Пошла отсюда, с глаз моих долой!
Пышо сжал кулаки. Женщина растерялась, заплакала и поплелась обратно. Он хотел было последовать за ней, но в ту же минуту снова опустился на скамью и уставился на центральную аллею.
— Да это никак Наско! Перемазался весь чем-то красным — чистый индеец, — удивился Марин и крикнул: — Эй, парень, что за маскарад?
— Тебя тоже выгнали, Наско? — тихо спросил Пышо. Наско подошел к ним, развел руками и широко улыбнулся:
— Нет, сам уволился.
— Он подождет, пока его директором гостиницы назначат, — фыркнул Марин.
— Ладно, это мое дело. А сейчас, если хочешь, уступаю тебе мое место. Начинай с завтрашнего дня.
— А что ж, и начну. Мои руки и не такое видели.
— Не в одних руках дело, бай Марин, мои тоже не слабенькие, но…
— Не темни, говори ясней.
— Работа работе рознь. Та, что мне сегодня дали, и унизительная и страшная.
— Ты попроще, попроще, — попросил Пышо, при виде Наско забыв о своих неудачах.
— Знаете, что такое камнедробилка? Кирпич в порошок стирает. У американцев даром ничего не пропадает: негодный кирпич со старых построек крошат и в штукатурные растворы кладут…
— Это я пробовал, — мрачно прервал его Марин. — Пятнадцать дней выдержал.
— То-то легкие до сих пор спиртом промываешь.
Марин вскинулся:
— На свои деньги пью!
— Будет вам! — вмешался Иван. И мягко произнес: — Рассказывай, Наско, и не лезь на рожон.
Наско рассказал следующее.
Отвели его на площадку, показали, что делать. Несколько рабочих подтащили корзины с кирпичом, он их в барабан ссыпал. "Вот славная работенка!" — думает. Но как загрохотала дробилка, как забегали рабочие с корзинами, досталось ему. Высыпет корзину, отбросит ее через плечо и тут же новую принимает. Сначала корзины плясали в его руках, а потом он уже с трудом их поднимал. Поясницу заломило, словно отдубасили его всего. Это еще куда ни шло. Через полчаса над чудовищной дробилкой пыль красная тучей поднялась, корзины с трудом можно было разглядеть. Пыль эта в глаза лезет, в рот, под одежду. Рта-то не открывал, а внутри у него столько пыли набилось — не меньше чем на целый кирпич хватит. Да и работать приходилось в бешеном темпе — чуть замешкаешься, барабан трещит вхолостую, и капатас ругается, по полчаса успокоиться не может. Между прочим, камнями замахивается, сам и близко не подходит, легкие бережет.
— Так оно, Наско, — задумчиво произнес Иван. — Только на самую грязную работу нас берут.
Марин кисло усмехнулся.
— Еще бы! Велят известку принести, кирпичи тащишь, требуют поднять лопатку, молоток подаешь…
— Все одно, не дело ругать нас, как скотину, и кидаться, чем попало, — возмутился Пышо.
— Одно мне ясно, — как-то смиренно сказал Наско. — В Буэнос-Айресе трудно с работой, потому что здесь каждый норовит остаться. Но мы приехали на заработки, и надо двигать туда, где можно заработать.
— Приготовь чемоданы пошире. На сто километров отсюда банкноты на деревьях растут, — съехидничал Марин.
Наско не оставил его замечание без ответа.
— Некоторые крутятся в этом городе, как заколдованные, и попусту растрачивают жизнь в портовых кабаках, но мы с Пышо не собираемся следовать их примеру.
Марин понял намек и с горькой обидой ответил:
— Легко бросить камень в человека, тяжелей руку ему подать.
Он встал и медленно пошел, бросив на ходу:
— Посмотрим еще, каким ты станешь!
— Завтра же уезжаю! — крикнул ему вдогонку Наско. — Америке меня не раздавить, помяни мое слово!
Прохладный вечерний ветерок выманил обитателей иммигрантской гостиницы в парк. Они снова собрались группами, пели родные песни, позволявшие хоть на короткие часы забыть горькую действительность. Неожиданно к болгарам подбежал запыхавшийся Наско.