Наступило глубокое молчание.
Наско махнул рукой:
— Прав ты был, Гошка, история твоя совсем не смешная. Но и не очень умная. Зачем нас агитируешь?
— Помочь тебе хочу. Молод ты еще слишком.
— Тем лучше. Не ты, а молодость поможет мне добиться того, ради чего я приехал.
Влад положил руку на плечо Гошо.
— Убеждать ты умеешь, товарищ, а вот объект выбирать — нет.
— Да, ты, кажется, прав.
Влад показал глазами на Пышо, понуро стоявшего в стороне.
— Вот человек, действительно нуждающийся в дружеском совете, а может быть, и в чем-то большем.
Он подошел к Пышо.
— Что голову повесил, бай Пышо?
— Эх, Влад, как подумаю, сколько горя я детям причинил, хоть под трамвай ложись.
— Все мы ошибаемся, бай Пышо. Но умный человек стремится исправить ошибку. Ты — сильный, умный, работящий — как-нибудь справишься. В Аргентине полно иммигрантов, все начинали, как же как ты, а сейчас у них и своя крыша над головой, и работа. Не унывай, бай Пышо!
Влад подумал и предложил:
— Завтра я уезжаю. Почему бы тебе со мной не поехать? Буду помогать тебе, чем смогу.
— Куда?
— В Берисо. Там две большие фабрики, работа найдется.
Пышо взглянул на него беспомощно:
— Добрый ты человек, Влад. Но что я буду делать на фабрике?
— Подумай, бай Пышо. Я должен уехать, но вот Гошо, он будет наведываться к тебе. Советуйся с ним, доверяйся ему.
— Начинаем роиться, — усмехнулся Петр.
Иван задумчиво покачал головой.
— Да… Аргентина начинает нас поглощать. Кто из нас удержится на поверхности?
Рынок рабов
— Эй, друг, вставай!
Проводник легонько толкнул вытянувшегося на сиденье купе пассажира. Тот приоткрыл глаза, заморгал, шумно зевнул и улегся поудобнее.
— Не жестко ли спать? — засмеялся проводник и тряхнул его за плечо.
Наско вздрогнул, увидел над собой широко улыбающееся лицо с большими русыми усами и тоже улыбнулся.
— Целую неделю не смыкал глаз.
Проводник присел напротив, окинул взглядом запачканный комбинезон молодого человека и добавил шутливо:
— Верно, путешествуешь по Аргентине с научной целью.
— Не угадал. Я главный директор компании "Свифт". Сейчас возвращаюсь из Комодоро-Ривадавии.
— Уж не акционер ли ты из "Стандарт ойл"?
— Нет, эти акции здорово упали. Я было думал вложить в них миллион-другой, да отказался.
Серьезный тон юноши заставил проводника громко рассмеяться. Но вагон вдруг качнулся, и он посмотрел на часы.
— Господин директор, сожалею, что приходится побеспокоить вас, но если вы не сойдете сейчас, поезд уйдет на глухую линию, и вам придется пешочком прошагать целый километр до канала.
— Как? Но мне нужно в Энсенаду.
— Мы сейчас, господин директор, именно на станции Энсенада.
Наско вскочил:
— Ну и дурак же я! Проехать мог.
— Здесь конечная станция, — объяснил проводник. Верно, вас ждут на вокзале с музыкой и цветами, господин директор?
— Нет, я путешествую инкогнито.
— В таком случае вот что: как раз напротив станции канал, пройдите немного по берегу и, дойдя до лестницы, зовите лодочника.
Наско достал сверху потертый брезентовый чемодан и произнес важным голосом:
— Я не забуду вас. Посетите меня в моем кабинете на фабрике.
Проводник ответил ему довольным смехом.
Пройдя сотню метров, Наско поставил чемодан на землю и осмотрелся. Перед ним лежали три дороги. Он в недоумении пожал плечами. Товарищи, объяснявшие ему, как добраться до места, ничего не говорили о трех дорогах.
"Куда же сейчас?" — подумал он. Медленно закурил и затянулся несколько раз. Потом свистнул и громко рассмеялся: "Середины держаться, золотой середины! Умница мой старик, всегда говорил: "Середки держись, сынок. Далеко пойдешь и шею не свернешь".
Он легко поднял чемодан и зашагал по ровной дороге. Вспомнив отца, унесся мыслями к родному дому. Как там сейчас? Думают ли о нем? Верно, тревожатся — давно не писал… Он пососал догорающую сигарету, обжег губы и, чертыхнувшись, выплюнул окурок. Потом с наслаждением вдохнул прохладный ночной воздух и ускорил шаг.
Вскоре в темноте показались очертания канала.
"Золотая середина привела меня к желанной цели…"
Десяток ступеней, вделанных в каменный берег, спускались к самой воде. В темноте она казалась черной.
"Фантастично! Русло, наполненное чернилами", — подумал про себя Наско.
Ночной ветерок гнал легкую рябь по воде, местами отливавшей металлическим блеском. В этот поздний час лодочников уже не было, а до моста, как ему говорили, оставалось порядочно. Напрасно он напрягал зрение, высматривая у противоположного берега лодку. Он сел на каменную ступеньку, свесил ноги над водой. "Не все ли равно! Ночь теплая, до рассвета ждать недолго".