— Нельзя ли что-нибудь сделать?
— Что? — горячо воскликнула Чола, и казалось, что она ругается. — Вчера мы попробовали, как вначале, обойти дома побогаче и еле набрали на пять литров молока. По чашке молока на больных детей хватило бы, да молочники дня три не приходят — не пропускают их полицейские. Как в крепости нас осадили, звери…
— Да, трудно, — согласился Влад. — И все-таки мы должны выстоять. Нельзя потерпеть еще несколько дней?
— Можно. Скажем женщинам, чтоб мужей в руках держали. Вон моего Арнедо хозяин гаража уже несколько раз звал, а он ему твердит — когда соседи на работу выйдут, тогда и я. Если бы он по-другому ответил, я бы глаза ему выцарапала… Ну, девушки, пошли по домам агитировать. Мы вам, мужчинам, еще покажем! — с шутливой угрозой бросила она Владу.
В этот момент в комнату вбежала Конча, бледная, растрепанная, запыхавшаяся.
— Что такое? — загремела Чола.
— У крытого рынка беда. Не слышали стрельбу? Еле вытащила из свалки моего балбеса…
— Жаль, что его там не пристукнули, — рассердилась Чола. — Где он?
— Здесь, за дверью. Боюсь его дома оставить. Ранен вроде…
Чола выбежала из комнаты с проворством, удивительным для ее большого, грузного тела, и вскоре вернулась, ведя за руку Педро.
Ну что, распугал фабрикантов своим наганом, глупая голова? — бранила его она.
Педро зажмурился от боли.
— Да будет тебе, донья Чола, лучше взгляни на мою спину: чуть пополам не рассек меня один конный…
— Ничего с тобой не случится! — Она осмотрела его внимательно и снова раскричалась: — Резанул бы хоть тебя, чтоб ума у тебя прибавилось!
— Вот и я то же ему твержу, — сказала Конча.
— Болит! — застонал Педро.
Не говоря лишних слов, Чола быстро и ловко начала стаскивать с Педро одежду. Тот заохал от боли, но дал себя раздеть до пояса. Плечи его пересекал синевато-черный рубец от удара, кожа вздулась, по краям толстой коркой засохла кровь.
— Здорово тебя разукрасили! — проворчала Чола. — Да тебе все равно этого мало, осел здакий. Терпи сейчас, если хочешь поскорее отделаться.
Чола снова выскользнула из комнаты и через минуту вернулась с какими-то бутылками и чистыми тряпками.
— Только не ныть! — прикрикнула она на него и подозвала женщин помочь ей.
В две минуты она промыла рубец спиртом, смазала его каким-то жиром и перевязала. Потом уложила раненого на кровать и укрыла.
— А сейчас лежи и молчи. Через часок боль пройдет… — И Чола снова стала выговаривать Педро: — Не заслуживаешь ты забот…
— Донья Чола, вы же собирались куда-то идти, — напомнил Влад.
Чола остановилась посреди комнаты и стукнула себя по лбу:
— Фу ты! А ну, девушки, за мной! И ты, Конча, тоже.
— Погодите! — остановил их Влад. — Зайдем сначала в другую комнату — поговорить надо. А ты, Арнедо, приготовь, пожалуйста, мате.
Возвратившись через несколько минут, Влад услышал, как Педро рассказывал Арнедо, склонившемуся над чайником с кипящей водой, о происшествии на рынке.
— Мужчины, женщины, — увлеченно говорил Педро, забыв о боли, — стекались толпами. Никто не знал, зачем их позвали. В толпе сновали полицейские и покрикивали. Но видно было, что они со страху чуть языки не проглотили. Люди толпились, шумели и глаз не отрывали от витрин. Ты ведь знаешь, крытый рынок выходит на улицу большими витринами… Так вот, там было выставлено — столько товаров, сколько и на рождество, и на Новый год не увидишь. Будто нарочно наложили туда уток, гусей, индюшек, колбас всяких, сыров, фруктов… А люди-то голодные, так глазами все и едят. Некоторые начали волноваться, протестовать, угрожать богачам, которые все эти лакомства едят, а у нас уже столько времени живот подводит. Потом кто-то залез на пустой ящик и заговорил как раз о том, что мы все думали. "Хозяева и их слуги обжираются, — говорит, — а у — наших детей и сухой корки нету. Для чего эти витрины разукрасили? Издеваются над нашей нищетой, а в ней только они и виноваты. Чего стоите? Что, с пустыми руками собираетесь по домам разойтись, где дети голодные плачут? Нет, товарищи, нет! Подлые трусы пусть терпят детский плач. Так им и надо! А я больше не хочу терпеть! Кто думает, как я, кто настоящий мужчина, а не трус, и пусть последует моему примеру…"
— Кто ораторствовал? — прервал Влад разгоряченного Педро.
— Хулио… Работает на фабрике "Свифт".
— Ближайший друг Анхела эль Гордо, да?
— Ну и что ж? — удивился Педро.
— Ничего, продолжай.
Педро привстал на кровати.