— Я пойду, — вызвался Арнедо.
— Ты займись мате, — остановила его Чола. — А мы, женщины, будем чередоваться. Цвета, иди ты, я тебя скоро сменю. Где застряли мои бездельники? — воскликнула она озабоченно. — Только бы на рынок не затащились.
— Мы же не знали про рынок, — успокоил ее муж.
— Не всем они говорили, выбирали дома, подлецы, — мрачно произнес Влад и взглянул на притихшего Педро. — Людей тоже выбирали.
Арнедо подал Владу мате и глубоко вздохнул:
— Все так запуталось, что и концов не отыскать…
— Ну да! — возразил Педро. — На днях фабрики начинают работать.
— Машины без людей не могут работать, Педро!
— Люди найдутся.
— Педро, кажется, хорошо осведомлен, — заметил Влад. — Может быть, он присутствовал на каком-нибудь заседании акционеров.
— Может быть, — самоуверенно усмехнулся Педро.
— Нет, правда, откуда у тебя такая уверенность? — подозрительно спросил Арнедо.
— Все так говорят. И принимать будут только аргентинцев.
— А ваш профсоюз что думает по этому поводу? — спросил Влад.
— Что! Если повысят зарплату, выйдем на работу.
— Так вам сказали из профсоюза?
— Что ты пристал ко мне с расспросами, как следователь?
Влад встретил удивленный взгляд Арнедо.
— Ясно, Арнедо? Предательство, снова подлое предательство!
— Кто предатель? — взорвался Педро.
— Не рыпайся! — прикрикнул Арнедо. — Мы не зайцы, не испугаешь. Влад прав. Ведь решили объединить все усилия, подчиняться общему руководству. Разве не предатели те, кто откалывается?
— Если повысят зарплату, мы выйдем на работу, и дело с концом. Кто не согласен — пусть голодает!
— Вот как, оказывается, ты думаешь, Педро! — еще больше удивился Арнедо. — Значит, по-твоему, я дурак, раз в любой день могу выйти на работу, а не делаю этого, бастую?
— Это твое дело.
— Как так мое дело? Как же мы будем бороться за лучшую жизнь, если не будем держаться друг друга, помогать друг другу?
Конча подступила к Педро.
— Педро, ты хоть и горячий, но справедливый, честный человек. Как можешь ты так говорить!
Педро вскочил, словно ужаленный:
— Не вмешивайся в мужское дело!
— Ого! Посмотрите-ка на этого шалопая! — крикнула Чола. — А зачем вы зовете женщин на ваши собрания и митинги? Чтобы за юбками нашими прятаться?
— Погоди, Чола! — остановила ее Конча. — Я хочу его кое-что спросить. Ты сказал, — обратилась она к Педро, — на работу возьмут одних аргентинцев?
— Так поговаривают, — неохотно ответил Педро.
— А ты с этим согласен?
— Моего согласия никто не спрашивает.
— Нет, скажи, что ты думаешь?
Все смотрели на Педро. Тот взял поднесенный сосуд с мате и потянул через трубочку ароматный напиток, словно хотел выиграть время и обдумать ответ. В комнате воцарилась полная тишина. Не слышно было даже шумного дыхания Чолы. Педро вернул сосуд Ар-недо, поерзал на месте и закурил сигарету. Потеряв терпение, Конча спросила его:
— Почему ты не отвечаешь?
— Брось, жена…
— Послушай, Педро, это очень важно.
— Ну что ж, — махнул он с досадой рукой. — Раз настаиваешь… Каждый думает о себе…
— Ты согласен с тем, что на фабрику не примут иммигрантов, или нет, — вот что мне скажи! — глухо повторила Конча.
— Что поделаешь, если фабриканты повысят зарплату, то возьмут на работу, кого захотят. Товарищи считают, что это правильно.
— Но ты-то согласен?
— Да! — зло выкрикнул Педро.
Конча вздрогнула, словно от удара. Влад и Арнедо многозначительно переглянулись. Ясно, таковы инструкции. Совершилось подлое предательство. Провокация у крытого рынка была лишь частью общего плана и имела целью внести растерянность в ряды забастовщиков, после того как полиция арестует самых активных и сознательных рабочих, и таким образом создать условия для провала забастовки. Влад снова склонился над столом и принялся исписывать лист бумаги своим мелким почерком.
— Послушай, Педро, — медленно заговорила Конча с видом человека, пробуждающегося от глубокого сна. — Я хочу сказать тебе кое-что, что должны услышать и эти люди.
— Прибереги свою болтовню до дома.
— Нет. То, что я хочу тебе сказать, слишком важно. А эти люди так добры ко мне. Чола мне ближе родной сестры. И ты не раз ел ее хлеб, когда мы сидели без работы. А дон Арнедо и Влад — замечательные люди, золотые люди… — Конча запуталась, не находя слов, достаточно красноречивых, чтобы выразить свои чувства, но быстро подавила смущение и продолжала: — Так вот что я тебе скажу: я в политике не разбираюсь, но ты предал этих людей!