В январе 1893 года последняя королева Гавайев — Лилуокалани — сделала попытку ограничить права американских резидентов. Ответом на это была инсценировка «восстания» против королевской власти. Восстание было поддержано десантом, высаженным с американского крейсера. Королеву Лилуокалани вынудили отречься от престола, и Гавайи были объявлены «республикой». Первым шагом нового правительства была посылка в Вашингтон делегации, которая обратилась к правительству США с просьбой о принятии республики в состав Соединенных Штатов Америки. 7 июля 1898 года, в разгар испано-американской войны и разгула шовинистической реакции, Гавайская «республика» была присоединена к США и в 1900 году получила статут «территории США».
После этого иммиграция на Гавайи резко увеличилась. Предприниматели, захватывавшие обширные территории, остро нуждались в рабочей силе для возделывания плантаций, и начался усиленный ввоз китайских и филиппинских рабочих. Широко хлынул поток эмигрантов и из Японии.
Местное население, вытесняемое с родных земель и спаиваемое дешевым виски, быстро вымирало. Так, по переписи 1926 года гавайцев насчитывалось всего 6,4 %, остальное население составляли японцы, филиппинцы, китайцы, негры и др.
В настоящее время сохранилось только несколько крошечных гавайских деревушек на мелких островах, жители которых постепенно вымирают. Они уже не занимаются земледелием или рыбной ловлей, так как не имеют ни земли, ни орудий лова. Вся их «работа» состоит в позировании многочисленным туристам и кинооператорам Голливуда, снимающим фильмы из жизни туземцев Тихого океана. На заработанные таким образом жалкие гроши они ведут поистине нищенское существование.
Так под «благодетельным влиянием американской культуры» погиб небольшой, но очень одаренный народ.
Лицемерные колонизаторы на одной из площадей Гонолулу поставили роскошный памятник основателю разрушенного ими Гавайского государства — Камехамеху I, отдав этим единственную дань уничтоженному народу.
Оторвавшись от грустных мыслей, еще раз оглядываюсь вокруг. Уже совсем темно, и только слабый свет узкого лунного серпа чуть серебрит поверхность бухты. Под бортом слабо плещет вода, и какие-то светящиеся существа иногда быстро мелькают в глубине.
День закончен. Закончен и предпоследний переход. Еще один большой переход, и мы подойдем к родным берегам. В последний раз окидываю взглядом палубу. Одинокая фигура вахтенного у трапа — больше никого, уставшие за день люди уже давно отдыхают.
Остров Оаху
С утра 6 октября прибывает машина шипчандлера со свежим продовольствием, заказанным накануне. Не успевает команда закончить переноску на судно мяса, рыбы и больших кубических кусков искусственного льда, как к борту подходит небольшой катер. Прибыл водолаз для осмотра кормы судна. Вслед за ним на борту показывается высокая, худая фигура Дэвидса.
— Сейчас можно, — сообщает он, — пройти в контору агентства, это очень близко, после чего поехать на судоремонтный завод, заказать реи и заглянуть на склады, чтобы отобрать нужные блоки и тросы.
Я прошу немного обождать — мне хочется посмотреть, как начнет работать водолаз, и Дэвидс охотно соглашается.
Водолаз приготавливается к погружению. Это японец, молодой и стройный, с сильно развитой грудной клеткой и рельефно очерченной мускулатурой. Он быстро сбрасывает с себя комбинезон и, оставшись в одних трусах, надевает на спину некое подобие ранца с трубками, идущими к небольшой легкой маске, прикрывающей нос и рот и оставляющей глаза и все остальное лицо открытыми. Затем он укрепляет на голове лампочку, вроде употребляемых нашими шахтерами, скатывает и закладывает в уши комочки ваты, пропитанной каким-то маслом, и осторожно спускается со шлюпки в воду. Погрузившись по горло, он отталкивается руками от шлюпки и исчезает под водой. Взбаламученная его движениями вода быстро успокаивается и снова делается сине-голубой и прозрачной, пронизанной золотистыми нитями косых солнечных лучей.
Проходит почти пять минут, и ничто не выдает присутствия человека под водой. Огромная розовато-лиловая медуза, шевеля длинной бахромой своих щупальцев, безмятежно плывет в воде под самой поверхностью, стайка небольших рыбок, длинных и узких, мелькает немного ниже ее черными быстрыми тенями. Все спокойно.
Наконец вода немного «вскипает», расступается, и над поверхностью показывается черноволосая голова. Два-три взмаха руками, и, опершись о корму шлюпки, водолаз поднимается в нее и садится на банку. Медленно отстегивает он маску и что-то диктует своему спутнику, пожилому японцу. Тот записывает. Потом водолаз снова надевает маску, берет щуп (прибор для измерения зазоров) и погружается в воду. Оставив Александра Ивановича наблюдать за его работой, вместе с Дэвидсом направляюсь на берег в контору агентства.