Минут через пятнадцать, выйдя на палубу, я вижу средней величины бронированный автомобиль, осторожно направляющийся по причалу к нам.
— Ну, кажется, нас здесь будут стеречь автобронетанковые части, — смеется Гаврилов, стоящий у трапа, — не то что босоногий полицейский в Сан-Висенти. Вот что значит технический прогресс.
Я тоже с недоумением смотрю на приближающуюся бронемашину. Она медленно подъезжает к нам и останавливается напротив трапа. Это самый настоящий броневик с узкой смотровой щелью для водителя и с расположенной прямо за кабиной пулеметной башней, из которой торчит без чехла, готовый к бою, крупнокалиберный пулемет. За башенкой машина имеет квадратные очертания и чем-то напоминает небольшой автобус типа, когда-то применявшегося у нас для машин «скорой помощи». С минуту машина стоит совершенно тихо, затем с легким щелканьем ее задняя часть распахивается на две массивные створки, и сразу становятся видными фигуры полицейских, сидящих друг перед другом. За ними снова массивная дверь с каким-то хитроумным замком, с несколькими циферблатами. Один из полицейских выпрыгивает на причал, положив руку на одну из двух кобур на поясе, из которых торчат рукоятки внушительных револьверов. Он делает шаг к судну и, обращаясь к Гаврилову, спрашивает:
— Капитан русского судна на борту?
Я делаю шаг вперед и отвечаю:
— Да, я капитан этого судна.
Окинув меня взглядом, он поворачивается ко второму полицейскому, сидящему неподвижно, и бросает короткое:
— Давай!
Второй полицейский встает и, заслоняя от нас своей спиной замки, начинает возиться у циферблата. Пулеметная башенка разворачивается, и ствол пулемета теперь направлен назад. Наконец раздается легкий щелчок, и тяжелая дверь вмонтированного в автомашину сейфа начинает медленно открываться. Сейчас же стоящий на причале полицейский выхватывает правой рукой револьвер и держит его дулом вниз, не снимая левой руки со второго револьвера. Второй полицейский вынимает из сейфа небольшой белый парусиновый мешочек. Прежде чем захлопывается дверь сейфа, я успеваю заметить, что в сейфе больше ничего нет. Он пуст. Полицейский спрыгивает на землю, и дверцы машины, громко щелкнув, захлопываются. Он вытягивает руку с мешочком перед собой, второй рукой поддерживая его снизу, и направляется к трапу. Первый полицейский с револьвером, направленным в спину несущего мешочек, идет за ним; другую руку он держит на рукоятке второго револьвера. На поясе полицейского, несущего мешочек, также болтаются две кобуры. Пулеметная башенка послушно следует стволом пулемета за обоими полицейскими и теперь направлена на судно. Оба полицейских спускаются по трапу на палубу «Коралла», тот, что несет мешочек, спрашивает:
— Вы капитан? — и, получив утвердительный ответ, говорит, протягивая мне мешочек: — Это ваши деньги.
Совершенно сбитый с толку этими непонятными действиями, я молча беру мешочек, с опаской бросив взгляд на пулемет. А что, если он сейчас даст очередь? Но как только мешочек оказывается у меня в руках и руки полицейского перестают касаться его, все сразу меняется. Полицейский, державший револьвер в руке, сразу бросает его в кобуру, и они оба, круто повернувшись, идут к машине. Башенка разворачивается, направляя пулемет назад. При приближении полицейских к машине дверь с мягким щелканьем распахивается, оба прыгают на свои места, дверь закрывается, и броневик медленно дает ход.
Как завороженные, стоим мы все на палубе и молча смотрим на все, что происходит перед нашими глазами и что скорее напоминает кадр из детективного фильма производства Голливуда, чем реальную действительность. Наконец, когда машина отъезжает почти до самых ворот, мы начинаем приходить в себя.
— Вот это работа, — восхищенно говорит Гаврилов, — прямо снимай на ленту и пускай в кино. Как автоматы.
— Да, здорово. Но почему же столько предосторожностей с доставкой денег и полное равнодушие к ним, как только они переданы из их рук? — спрашивает Пажинский.
— Совершенно ясно, — отвечает Григорий Федорович, — до того как деньги попали в руки Борису Дмитриевичу, за них отвечали полицейские; как только адресат взял деньги в руки, их ответственность окончилась, и случись, что его сейчас же начали бы грабить, они спокойно уехали бы. В их функции защита частных лиц, очевидно, не входит. Их долг — доставить деньги от банка до потребителя.
— По-моему, все это похоже на комедию. На кой черт столько возни: здесь и броневик, и пулемет, и револьверы. Какой-то цирк, — пренебрежительно говорит Рогалев, — не реклама ли это тоже какого-нибудь банка, — вот, дескать, как мы охраняем порученные нам деньги.