Родина ананаса — Вест-Индия и Центральная Америка. На Гавайские острова он был завезен в 1901 году и быстро прижился на новом месте, и теперь их сбор здесь достигает девяти десятых всего мирового сбора ананасов. В основной своей массе ананасы идут для изготовления консервов.
По сторонам шоссе, перемежаясь с плантациями или апельсиновыми садами и виноградниками, кое-где разбросаны лачуги батраков или тонущие в зелени коттеджи.
Воздух свеж и напоен ароматом. Машина быстро скользит по гладкому шоссе, и мы молча, не отрываясь, смотрим на сменяющие друг друга картины. Но вот по сторонам среди зелени мелькают здания вилл, курзалов, ресторанов, отелей, сетчатые ограды теннисных площадок, и мы останавливаемся. Сразу делается тихо, перестает свистеть ветер в ушах и исчезает характерный шорох шин по шоссе. Но зато другой звук делается слышен совершенно отчетливо — шум прибоя. Он поглощает все звуки, и в нем тонут голоса людей.
Огромной подковой, огибая неглубоко вдающуюся в берег открытую бухту, тянется ослепительно белый пляж из мельчайшего кораллового песка. Его белизна резким контрастом выступает на фоне темной сочной зелени тропических зарослей. Кое-где сквозь эту зелень проглядывают яркие пятна строений. Весь пляж покрыт небольшими пестро раскрашенными кабинами для раздевания и множеством огромных, всех цветов радуги, зонтиков, защищающих от палящих лучей солнца лежащих на песке людей. Широкая полоса прибоя тянется вдоль всего пляжа, а дальше — безбрежное пространство океана, изрытого громадными, как будто отлитыми из цветного стекла, волнами мертвой зыби.
Далеко-далеко, до самого горизонта тянется океанская пустыня, и только неестественно белый парус одинокой яхты круто кренится среди этого сияющего пространства залитой лучами тропического солнца воды. Купающихся не очень много, немного и людей, отдыхающих на песке под прикрытием зонтиков.
Пляж Вайкики, как, впрочем, и все курорты Америки, а тем более такие фешенебельные, как гавайские, посещается только хорошо обеспеченными людьми: здесь отдыхает финансовая, административная и военная знать Америки со своими семьями.
Чтобы купаться в полосе такого сильного прибоя, нужно иметь большой навык и тренировку, и я с любопытством смотрю на несколько точек-голов, то поднимающихся на верхушки волн, то пропадающих между ними, как раз напротив нас. Почти все они в пестрых шапочках.
Но что это? Подобравшись к самой полосе прибоя, там, где волна начинает заламывать верхушку и, опрокидывая ее пушистой белой гривой, несется далеко на берег, белым кружевом пены покрывая песок, из воды вдруг выскакивает коричневая фигура и стоя, слегка отклонившись назад и вытянув вперед и вниз руки, несется на гребне волны чуть-чуть позади белого каскада. Фигура, продолжая стоять, пролетает до самого берега и, когда волна окончательно рассыпается пеной, ловко прыгает немного в сторону и по колено в воде бежит к берегу, волоча за собой широкую доску длиной около двух метров с заостренным и загнутым вверх передним концом. Пока мы смотрим на этого человека, на гребне следующей волны возникают еще две фигуры; вдалеке еще одна фигура, «оседлав волну», несется к берегу, за ней еще и еще.
Дэвидс, улыбаясь, смотрит на нас:
— Не правда ли, красиво? Здесь наша молодежь закаляет свои нервы и волю. Оседлать волну не так-то просто. Смотрите!
Одна из фигур, появившаяся перед нами на гребне волны, вдруг теряет равновесие и падает на бок. Через несколько секунд из пены прибоя, отряхиваясь и прихрамывая, выбирается неудачник, а его «деревянного коня» волной выбрасывает далеко на песок.
— Собственно говоря, нехитрый трюк. Здесь получается просто разложение сил, — рассудительно говорит Павел Емельянович, — человек стоит почти на заднем конце доски и, чтобы не упасть, держится за стропки, закрепленные в передней части. Доска стремится выскользнуть из-под него вперед и одновременно соскользнуть назад с покатости волны. Завихрение же воды в прибое неудержимо тянет ее вперед, и, пытаясь выскочить на впереди идущий гребень и одновременно соскользнуть с него назад, доска сохраняет поступательное движение и несет человека.
Около часа сидим мы на скамейке, наблюдая за «наездниками» и наслаждаясь роскошным видом. Над головами шелестят огромные вырезные листья пальм, и морской ветер приятно обдувает лицо.
Дэвидс уговаривает зайти в курзал, но, взглянув на часы, я прошу его проехать дальше, посмотреть обещанные «черный пляж» и пляж «поющих песков».
«Черный пляж», расположенный в небольшой глубокой бухте, окруженной скалами из какого-то черного минерала, оказывается вовсе не черным, а каким-то грязно-серым. Красивого ничего нет, все вокруг очень мрачно, и вода кажется грязно-черной. Пляж «поющих песков» тоже не производит на нас особого впечатления. Мельчайшие частицы какого-то минерала, похожего на кварц, при перемещении под действием ветра или просто под ногами у людей издают легкий скрипяще-свистящий звук.