Не отходя от переговорной трубки, диктую радиограмму на имя главного диспетчера владивостокского порта и затем ответ «Десне». Свое место мы, конечно, совершенно не знаем. Ориентировочно можно сказать, что мы где-то на северо-востоке от северной оконечности островов Цусима. Примерно определяю по карте границы квадрата возможного нахождения шхуны в данное время и сообщаю их Сухетскому для передачи на «Десну».
Так, меняясь через каждый час, коротаем ночь. На рассвете замеряем силу ветра, он значительно ослабел со вчерашнего дня, но все еще достигает силы почти в десять баллов. Какой же он был прошлой ночью? Поглощенные борьбой за сохранение судна, мы не измеряли его силу. По мере того как светлеет, видимость значительно улучшается, и среди быстро несущихся туч появляются широкие разрывы. Солнечные лучи, прорываясь сквозь них, освещают темно-зеленую, испещренную белыми гребнями и покрытую громадными движущимися холмами поверхность моря. Около 10 часов налетает снежный заряд, и, когда он проносится дальше, уходя влево от нас, справа по носу, в расстоянии около десяти — пятнадцати миль, показывается силуэт северной оконечности северного острова Цусима.
Теперь наше место можно определить достаточно точно, и, взяв пеленг острова, устанавливаем, что мы находимся в одиннадцати милях к северо-востоку от него. За 33 часа дрейфа нас снесло к югу более чем на 100 миль. Широта и долгота точки немедленно сообщаются «Десне», а мы начинаем маневр по подъему плавучего якоря на борт судна, с тем чтобы потом лечь на сближение со спешащим к нам пароходом. Ветер уменьшился уже до девяти баллов и продолжает стихать. Соответственно делаются более пологими волны.
Подобрав весь вытравленный трос, сталкиваемся с неожиданным препятствием: мы не в силах поднять тяжелый плавучий якорь на борт.
Плавучий якорь изготовлен из запасного брифок-рея, правда, бракованного и имеющего глубокие трещины. К брифок-рею подвязан большой треугольный кусок парусины, сложенный вдвое. На нижнем его конце укреплено несколько плотных парусиновых мешков с песком. Все наши старания не приводят ни к чему. Тяжелый рей, подбрасываемый волнами, уже несколько раз ударялся о борт судна, правда, плашмя, но если он ударится торцом, то свободно может пробить борт. Жалко бросать столько дерева, но я все же вынужден отдать приказ перерубить конец. Взмах топора — и плавучий якорь, фактически спасший судно от гибели, остается за кормой.
Машина работает полным ходом и с трудом справляется с восьмибалльным ветром. Идем на сближение с «Десной», с помощью которой хотим выйти в залив Уонсан и берегом Северной Кореи прикрыться от возможных усилений ветра.
До встречи с «Десной» отпускаю измученную команду отдыхать. Прошу Александра Ивановича вызвать меня, когда покажется «Десна», и сам тоже иду отдыхать. Переодеваться нет времени, да и нет силы. Мокрое белье вроде уже немного просохло на теле, и я, в чем был, валюсь на диван.
Когда меня будит Пажинский, я не сразу могу сообразить, в чем дело.
— «Десна» на горизонте.
Наконец его голос доходит до сознания, я вскакиваю с дивана и смотрю на часы. Без десяти двенадцать, значит, я спал часа два с половиной.
Через несколько минут, стоя на надстройке, в бинокль наблюдаю за приближающейся «Десной». Небо почти чисто от туч, отдельные рваные клочки которых разрозненно несутся по ветру. Сила ветра семь-восемь баллов. Зыбь значительно улеглась, но все еще довольно крупная. Далеко-далеко на горизонте, на западе, чуть виднеется серая, подернутая дымкой полоска. Это берега Кореи. Позади уже ничего не видно. Острова Цусима вторично скрылись из виду. Машина работает полным ходом, вновь выпущенный лаг изредка щелкает, отсчитывая кабельтовы. Ход четыре с половиной узла. Собственно, в данный момент ничто не угрожает шхуне, но ряд соображений все-таки заставляет меня утвердительно ответить на запрос капитана Олькина: «Будете ли принимать буксир?»
Во-первых, долго работать полным ходом опасно, может повториться история с затоплением машины, что при настоящих обстоятельствах будет грозить гибелью судна. А чтобы добраться до Уонсанского залива под укрытие берега таким ходом, нужно идти не меньше трех-четырех суток, если погода не изменится в худшую сторону. Лавировка под парусами удлинит это время до пяти-шести суток. Во-вторых, при усилении ветра шхуна снова начнет дрейфовать, а отступать больше некуда, мы и так уж далеко снесены на юг. Сейчас вторая половина ноября, и сильные северо-западные штормовые ветры — вполне закономерное явление. Если бы берега Кореи были чисты от мин, то, конечно, ни в какой буксировке необходимости не было бы и мы сейчас шли бы вдоль берега. Но этого сделать нельзя, следовательно, лучше принять буксир.