Население этого портового городка немногим превышает десять тысяч человек, значительная часть из них занята на находящемся здесь самом большом в Швеции комбинате по переработке семян масличных культур. На окраине виднеются несколько фабричных труб.
Ровно в 12 часов, пройдя 204 мили от Лиепаи, мы становимся на якорь на внешнем рейде. «Кальмар» подходит вслед за нами и становится на якорь у нас по корме. И только «Барнаул» направляется в порт, чтобы сдать небольшую партию груза, предназначенного для Карлсхамна. Он задержится здесь всего часов на шесть.
После того как отгрохотала увлекаемая якорем якорная цепь и судно, развернувшись, остановилось, невольно вспоминается вчерашний разговор Жорницкого с Мельниковым. Жорницкий был прав: машина — вещь надежная. Однако наша задача сделать так, чтобы и паруса «Коралла» стали вполне «надежной вещью».
День выдался теплый и тихий. Посоветовавшись с Мельниковым, решаем произвести покраску всего судна снаружи. Завтра День Победы, и мы должны встретить его празднично. Покраситься же в Лиепае перед выходом не было никакой возможности, так как все люди были заняты подготовкой судна к выходу.
Вызываю боцмана и даю распоряжение подготовить краску и кисти, потом собираю всю команду и объясняю задание.
Костев от имени всей команды заверяет, что мотористы не отстанут от матросов, и даже Быков заявляет, что он только временно повар, а как матрос он тоже примет участие в покраске.
Через десять минут вдоль бортов судна уже висят беседки, на которых работают люди. На палубе около всех надстроек также копошатся матросы. Красят поголовно все, начиная от Мельникова и кончая Быковым, который, сбросив с себя отличительные атрибуты кока — колпак и фартук, помогает матросам.
В разгар работ к борту подходит небольшой моторный катер со шведским флагом на корме. На борт «Коралла» поднимаются два человека: высокий швед в форменном морском костюме и в большой белоснежной фуражке — лоцман и второй, среднего роста в темно-зеленом костюме с большими золотыми пуговицами — таможенный чиновник. Узнав, что на борту «Коралла», кроме балласта, никакого груза нет и что «Коралл» не собирается заходить в порт, а лишь дожидается выхода «Барнаула», оба посетителя утрачивают к нам интерес. Уже стоя около борта, в ожидании своего катера, лоцман спрашивает, куда идет шхуна. Отвечаю: «Владивосток».
Оба шведа удивленно поворачиваются ко мне и переспрашивают еще раз. Получив тот же ответ, они с сомнением качают головами, очевидно, полагая, что я шучу. На всякий случай желают счастливого плавания и удаляются. Работавший около, на покраске надстройки, Шарыгин спрашивает:
— Что? Не верят, что идем на Дальний Восток?
— Да, — отвечаю я. — Сомневаются.
— Ну да это, конечно, их дело, — говорит Шарыгин. — Их парусники не ходят так далеко.
Через четыре часа после начала работы покраска корпуса была полностью закончена. Работа выполнена быстро и хорошо. Матросы переговариваются на палубе, подшучивая над Быковым, тщетно пытающимся смыть с рук черную краску, которой красили корпус судна снаружи.
В 19 часов из-за острова показывается «Барнаул» и медленно движется к выходу в море. С его мостика передают семафором: «Кораллу» идти головным.
Снимаемся с якоря и выходим вперед, держа курс прямо на юг. Теперь идем мы в немецкий порт Росток, в советской оккупационной зоне. Справа отступает за корму небольшой островок с маячной башней на его вершине. В море тихо, чуть-чуть тянет встречный бриз. Надежды на свежий ветер нет, и команда, уставшая за день, расходится отдыхать.
В синеватых сумерках наступающего вечера исчезают за кормой очертания берега и островов. Только справа чуть заметная темная неровная полоска земли, за которую опускается солнце. Темнеет. Справа, далеко на горизонте, начинает мигать маяк, немного дальше чуть виден в бинокль еще один. Небо постепенно покрывается звездами. Сначала вспыхивают наиболее яркие. Вот голубая Вега, красноватый Арктур, вот созвездие Орла, Лебедь, а вот уже ясно видна Большая Медведица и немного в стороне от нее неизменный путеводитель древних мореплавателей — Полярная звезда.
Все это верные и неизменные друзья, которые всегда помогут определить место судна в море, найти верный путь.
С трудом отрываюсь от такой знакомой и всегда такой новой роскошной картины звездного неба и захожу в рулевую рубку. Здесь темно, только небольшая лампочка внутри компаса освещает лицо рулевого.
На руле стоит Ильинов, один из матросов, пришедших с «Кильдина». Это высокий, сухощавый блондин с короткими вьющимися волосами, серыми глазами и сильно загоревшим желто-коричневым лицом. Не отрываясь смотрит он на компас. Вот чуть дрогнула картушка и слегка повернулась в сторону, на полградуса разошелся заданный курс с курсовой чертой. Плавно, спокойно на две рукоятки поворачивает Ильинов штурвал и, немного погодя, отводит его обратно. Судно выровнялось на курсе, и снова молча, неподвижно стоит рулевой, не спуская глаз с компаса. Внизу глухо и мерно работает машина.