— Дождь!
И сейчас же, точно по команде, все исчезает в мутной пелене, и потоки воды обрушиваются на нас. В одно мгновенье мы оба мокры до нитки. Сразу темнеет.
Нагибаюсь к его уху и кричу:
— Шкоты! Фалы! Потравить!
Александр Семенович кивает головой и, пробираясь вдоль поручней, исчезает за сеткой дождя. Немного погодя вижу несколько фигур, направляющихся по палубе к мачтам. Стремительно кренится «Коралл», на палубу, взбрасывая высокий султан пены и брызг, устремляется поток воды. Одна из фигур падает на колени, сбитая водой, другая поддерживает ее, ухватившись за леер. «Коралл» быстро выпрямляется, задирая нос, и падает на другой борт, прижимая обе фигуры к комингсу трюма, они встают на ноги и исчезают в серой пелене впереди, вслед за другими.
Неожиданно все вокруг озаряется ослепительно ярким бело-голубым светом. На мгновенье совершенно четко вырисовываются поручни, комингс трюма под ногами, потоки дождя, как бы застывшие в воздухе, серая от пены поверхность воды за бортом, растрепанная грива вала, высоко поднявшегося за кормой, — и снова все пропадает в темноте. Заглушающий все грохот обрушивается на судно.
Через несколько мгновений вновь вспыхивает ослепительный свет и раздается потрясающий грохот. И еще, и еще. При свете одной из вспышек молнии вижу какую-то фигуру, приближающуюся ко мне. Узнаю Пажинского.
— Борис Дмитриевич! Пожар! — кричит он мне на ухо.
— Где?
— В коридоре надстройки! Провода!
Вдоль поручней мы пробираемся к трапу. Я все же успеваю заметить, что сила ветра начинает слабеть. Навстречу нам спешит Каримов.
— Оставайтесь на надстройке, я иду вниз!
— Есть! — отвечает Александр Иванович.
Спрыгиваем на палубу в усыпанную бело-синими светлячками воду. Рывком распахиваю дверь, и мы вскакиваем в коридор надстройки. Здесь сухо, горит электрический свет, в воздухе пахнет гарью, жженой резиной и машинным маслом. Около двери каюты Жорницкого толпится несколько человек.
— В чем дело? Где горит?
— Протекает палуба, вода попала в розетку, короткое замыкание, загорелись провода под обшивкой, сейчас вскроем. Сергеев пошел за топором, — докладывает Жорницкий.
Действительно, в нескольких местах на переборке видны потеки воды. Плохо законопаченная палуба надстройки рассохлась, и в образовавшиеся пазы и трещины свободно устремляется вода.
— Почему не отключили свет в надстройку? — спрашиваю я, показывая на лампочку под потолком.
— Свет отключен, — отвечает Жорницкий, — это аварийное освещение, оно подведено по бронированному кабелю, замыкание невозможно.
С шумом распахивается дверь, и появляется Сергеев с топором в руке. На мгновение рев и свист врываются в коридор. Захлопнув дверь, Сергеев быстро подходит и начинает вскрывать обшивку. Под первой же снятой доской виден дымящийся провод, идущий от выключателя. Потушить его не составляет труда, и Сергеев переходит к следующей доске.
Часа через полтора все опасные места вскрыты и проверены. Всю остальную проводку проверяют Олейник и Пажинский под наблюдением Жорницкого.
Выхожу на палубу. Дождь перестал. Ветер не превышает семи баллов. На небе сквозь разрывы быстро несущихся туч проглядывают звезды. Шквал прошел так же внезапно, как и начался. Освеженный воздух чист и прозрачен. Впереди абсолютный мрак, временами вспыхивающий белыми вспышками молний; позади чистое небо, усеянное звездами, и ровная черта горизонта; над головой проносятся отдельные отставшие облачка.
Еще через полчаса небо окончательно очищается, и лишь черная полоса впереди напоминает о только что прошедшем шквале. Горе паруснику, захваченному таким шквалом под парусами. Со звуком, похожим на пушечный выстрел, разлетаются в клочья его паруса, с треском ломаются стеньги, падая с грохотом на палубу, убивая и калеча людей. Беспомощной игрушкой кружится он под напором волн и ветра, и если остается на плаву после прохождения шквала такой корабль, то в изуродованном корпусе с обломанными мачтами, обрывками парусов и снастей трудно узнать недавнего красавца. Наше счастье, что мы приняли шквал с оголенными мачтами.
Ветер в шесть-семь баллов дует ровно, небо и горизонт чисты. Немного поколебавшись, вызываю людей ставить паруса. Обидно пропускать такой ветер, а шквалов больше ждать нечего.
Аврал проходит успешно, и «Коралл» вступает под паруса. Останавливаем мотор. Однако сейчас же по переговорной трубе предупреждаю Буйвала о необходимости для машинной вахты быть в полной готовности.