Предстоящая встреча со славными советскими китобойцами и будущее совместное плавание нас очень радуют.
Зеньков сообщает нам радиопозывные «Славы», длину волны, на которой она работает, и предлагает нашим судовым радиостанциям установить связь со «Славой». Затем мы все втроем собираемся отправиться на берег к портовым властям, чтобы выполнить формальности, обязательные для всех судов, заходящих в порт, а также оформить заказы на продовольствие, ибо неожиданно выясняется, что хозяин катера является только «шипчандлером», то есть мелким агентом, снабжающим суда продовольствием, и может выполнить лишь незначительные заказы.
Через полчаса мы вместе с хозяином катера едем на берег. Лавируя между водоналивными баржами, катер подходит к небольшой бетонной пристани, у которой стоит множество рыбачьих лодок и других мелких судов. Высокий негр, матрос катера, прыгает на стенку и крепит швартов. Он бедно одет и очень худ, но по сравнению с гребцами, которых мы видели утром, выглядит упитанным. Второй негр, исполняющий обязанности моториста и рулевого, остается на катере и помогает нам подняться на стенку.
Мы сидим в удобных креслах вокруг небольшого столика в прохладном помещении агентской конторы. У потолка вращается огромный, в полкомнаты, пропеллер, создавая освежающее движение воздуха. Одетый во все белое, босоногий слуга-негр, повинуясь кивку хозяина или легкому удару в ярко начищенный гонг, висящий около письменного стола, бесшумно появляется около столика и так же бесшумно откупоривает запотевшие бутылки обжигающе холодного лимонада.
Хозяин конторы, молодой энергичный англичанин с безукоризненным пробором редких рыжеватых волос, одетый в белоснежный накрахмаленный костюм, внимательно слушает нас. Его фирма уже не первый год имеет дело с советскими судами и никогда еще не испытывала никаких затруднений с реализацией счетов в советском торгпредстве в Лондоне. Такими клиентами, как русские, надо дорожить, это он знает твердо.
Оформив заказы, выходим из конторы. После полутемного помещения нестерпимо яркий солнечный свет слепит глаза. Зеньков едет на «Барнаул», а мы с Александром Александровичем направляемся в город. Хочется хотя бы бегло познакомиться с городом, так как вряд ли удастся выбраться на берег, когда начнется подготовка шхун к переходу через океан.
Выходим на «плаццо» — небольшую квадратную площадь, окруженную правительственными зданиями и домами иностранных резидентов, — центр города и место прогулок местной аристократии в вечерние часы. Сейчас еще утро, и площадь довольно пустынна. Единственным украшением этой площади, да и всего города, являются четыре небольшие чахлые пальмы. Больше в городе никакой зелени нет.
От центра города поворачиваем обратно. Улицы быстро пустеют, магазины и кафе закрываются. Наступает время «сиесты», которая здесь продолжается с 11–12 часов до 5–6 часов вечера. В это время обеспеченные люди, спасаясь от жары, отлеживаются в гамаках, учреждения не работают, и город замирает до вечера. Только «черные рабы» — негры — продолжают трудиться под палящими лучами солнца.
Мы направляемся к берегу, пересекаем портовый район и выходим на бетонную пристань. Катера, доставившего нас утром на берег, на месте нет. Мы садимся на тумбу и ожидаем его прихода.
Ослепительно блестит море у берега. По рейду быстро бегут барашки, и все суда на рейде стоят носом против ветра на туго натянутых якорных канатах. Кормовые флаги, переливаясь, трепещут на ветру. В конце рейда на фоне серого, затянутого дымкой острова Санту-Антан торчит из воды черная скала с маяком, мимо которого мы проходили вчера вечером.
На бетонной пристани, свесив ноги, сидят с примитивными удочками в руках несколько негров или мулатов различного возраста и наружности.
Напротив нас сидит пожилой негр. В мокрой тряпочке около него копошится наживка: какие-то маленькие рачки вроде креветок. Удочка — сломанная и перевязанная в двух местах — ветха, леска толстая, вместо поплавка кусочек бамбука, концы которого замазаны какой-то клейкой массой. Он терпеливо сидит под палящими лучами солнца и не отрываясь смотрит на воду. Рыба клюет очень плохо, и рядом с ним на проволочке болтается в воде продетая под жабры только одна пестрая рыбешка, похожая немного на бычка.
Спрашиваю, как ловится рыба; негр испуганно оборачивается, бросает удочку на стенку, встает и, склонившись, что-то говорит по-португальски, затем начинает торопливо собирать рыболовные принадлежности. Мне становится ясно, что он не знает английского языка и мой вопрос принял за замечание белого, возмущенного его близким соседством.