Встаю, подхожу к нему и, показывая на удочку, пытаюсь при помощи жестов и немногих известных мне португальских и испанских слов объяснить, что он может продолжать ловить рыбу и уходить ему незачем. Но негр не понимает меня и, что-то виновато бормоча и часто кланяясь, суетится, вытаскивая свою жалкую добычу из воды и сматывая леску. Его соседи тоже начинают торопливо собираться. Мне очень неудобно, что своим неуместным вопросом я заставляю этих людей покинуть место, где они могут поймать несколько маленьких рыбешек и этим в какой-то степени обеспечить себе скудный ужин. Выручает Мельдер.
— Кто из вас говорит по-английски? — неожиданно спрашивает он.
Один из молодых удильщиков, мулат, низко склонившись, отвечает:
— Я, господин.
Мельдер кивает головой в сторону ответившего и снова погружается в молчание.
Я обращаюсь к мулату и прошу передать всем остальным, что они могут продолжать ловить рыбу, что мы сейчас уйдем и не будем мешать им и что я прошу извинения у этого человека, — я показываю на негра, с которым заговорил вначале, — за то, что испугал его. Переводчик дважды переспрашивает окончание моей фразы и потом, обернувшись к остальным, начинает громко и быстро говорить по-португальски. Рыболовы молча слушают его, иногда переспрашивая и недоверчиво поглядывая на нас. Потом переводчик внезапно обращается ко мне:
— Вы русские? С русских кораблей, пришедших вчера?
Получив утвердительный ответ, он вновь начинает громко и оживленно говорить. Теперь во взглядах, которыми окидывают нас по временам его слушатели, уже нет недоверия, в них любопытство.
Когда переводчик кончает, несколько человек отвечают одновременно. Один машет рукой и быстро-быстро говорит. В его речи улавливаю два знакомых слова: фамилию агента, у которого мы были утром, и почти одинаково звучащее на всех языках слово «капитанос». Очевидно, он видел нас у агента или около конторы и знает, что мы капитаны, а может быть, он видел, как мы приехали на катере и говорили с неграми, привезшими нас.
Все замолкают и смотрят на нас. Потом начинает что-то говорить негр, которого я напугал своим вопросом, его речь часто прерывается паузами, и под конец со слезами на глазах он низко кланяется мне.
— Этот человек просит извинить его за то, что он задержал внимание русского капитана, — говорит переводчик. — Он не знает языка и впервые в жизни говорит с русским. Ему рассказывал его племянник, кочегар на одном пароходе, что русские белые никогда не издеваются над негром, но он не верил ему. Белые — всегда белые. Но теперь, когда русский капитан просит прощения, что помешал ему ловить рыбу, он верит этому. Это первый белый, который говорил с ним по-человечески. И этот белый большой человек — капитан. Теперь до конца своей жизни он будет хранить это воспоминание и расскажет всем, кого увидит, что белый русский капитан говорил с ним и извинился перед ним.
Пока переводчик говорит, все кивают головами, как бы подтверждая правильность его слов.
С пыхтением подходит катер и останавливается около конца пристани. Глубоко взволнованный, подхожу к нашему соседу, желаю ему хорошего улова и, пожав ему руку, направляюсь за Мельдером к катеру. Уже стоя в катере, мы оборачиваемся: рыболовы кучкой стоят на пристани и смотрят нам вслед. Впереди всех стоит наш негр, прижимая левой рукой свою правую руку к сердцу. Моторист запускает мотор, и катер отходит от стенки. Мы машем на прощание руками.
Рано утром следующего дня, 12 июня, к борту «Коралла» подходит катер, таща за собой на буксире большую лодку, полную оборванных жалких фигур. Это были заказанные мною вчера рабочие, которые будут конопатить палубу над надстройкой. Необходимость этих работ была полностью подтверждена во время ливня, когда едва не случился пожар, но сделать это своими силами из-за малочисленности экипажа при короткой стоянке невозможно.
Катер швартует лодку к борту и швартуется сам. На борт поднимаются трое: полицейский — на смену ночевавшему у нас, толстый негр в фетровой шляпе и с короткой палкой в руках и шипчандлер. Полицейские обмениваются несколькими фразами, и сменившийся спускается в катер. Толстый негр подходит к борту в том месте, где стоит лодка с рабочими, и начинает что-то кричать сидящим в ней. Шипчандлер объясняет, что рабочими будет командовать надсмотрщик «мистер Самбо», и если мы заметим, что они плохо работают, нужно только сказать «мистеру Самбо», и он научит их, как нужно работать. Затем он сообщает, что баржа с водой будет подана к борту завтра с утра и в это же время будет завезено все заказанное нами продовольствие.