— Кушай, кушай.
Заметив меня, он смущенно улыбается и замолкает.
Негры, услышав шаги, вскакивают и с испугом смотрят на меня, но Быков успокоительно хлопает одного из них по плечу. Негры успокаиваются, но продолжают стоять, и я, чтобы не смущать их, ухожу. Надсмотрщик с полицейским сидят под тентом и о чем-то разговаривают. Остальные негры продолжают работать.
Потом я узнал, что все рабочие по очереди ходили к камбузу и что в конце концов «мистер Самбо» обратил на это внимание, но, памятуя утреннюю сцену, сделал вид, что он ничего не замечает. А может быть, просто решил, что если есть такие «чудаки», которые бесплатно кормят негров, то и пускай кормят, сытый будет лучше работать, и он получит благодарность от хозяина. Так или иначе, а обеду рабочих он не препятствовал.
К вечеру, когда часть команды готовилась к увольнению на берег, в бане, где разогревалась смола, раздался грохот, и из открытой двери вырвался большой клуб черного дыма и пламени. Вслед за этим оттуда выскочил молодой негр и, сделав несколько шагов, упал на палубу.
— Пожарная тревога! — закричал Мельников, и тут же раздался громкий частый бой рынды на полубаке.
Не успел я выскочить из штурманской рубки, как матросы с топорами и ломами устремились к бане. Ильинов и Рогалев быстро разматывали шланг. Олейник бежал с огнетушителем. Внизу в машине застучала пожарная донка, и едва я пробежал полпути, как тугая струя воды ударила из шланга на палубу. С криком бежали негры, бросившие работу. Добежав до бани, я сталкиваюсь с Мельниковым, выскочившим оттуда. Переведя дух, он докладывает:
— Все в порядке, этот бедняга нечаянно опрокинул котелок со смолой на огонь. Смола вспыхнула и сгорела. Огонь дальше не распространился, но негра, вероятно, обожгло.
— Проверьте внимательно еще раз, нет ли где очагов огня, — поручаю я Каримову и вместе с Александром Семеновичем подхожу к группе рабочих, обступивших пострадавшего, который сидит на палубе, держась обеими руками за ногу. Рабочие расступаются, и мы видим, как несчастный пытается встать, но не может. «Мистер Самбо» уже здесь и что-то кричит, размахивая руками. Около него стоит полицейский. При нашем приближении надсмотрщик замолкает и отходит в сторону.
Быстро осматриваем пострадавшего. У него опалены брови, ресницы и волосы, на ноге ожог: весь подъем залит разогретой смолой и, вероятно, сильно болит. Негр тихо стонет и пытается встать, но не может. Матросы подхватывают его под руки и почти несут в кают-компанию, а он твердит, что ему ничего не надо, что он чувствует себя хорошо, и просит оставить его на месте.
Остальные рабочие оживленно обсуждают происшествие, но появляется «мистер Самбо» и, крича, гонит их обратно на надстройку, направив к бане другого молодого негра. Оставляю здесь двух матросов с огнетушителями и шлангом и иду в кают-компанию.
Александр Семенович уже промыл ожог раствором марганцовки и накладывает чистую повязку.
— Знаете, почему он отказывается? — обращается он ко мне. — Боится, что мы с него вычтем деньги за лечение. Очень просит отпустить его, говорит, что у него старые родители и много маленьких братьев и сестер. Насилу успокоил.
Я выхожу на палубу и подзываю надсмотрщика. Когда он подходит, говорю ему, что завтра рабочий, который обварил ногу, должен приехать вместе со всеми на судно, он может работать и ему нужно платить столько же, сколько остальным.
«Мистер Самбо» недоуменно пожимает плечами, но потом говорит:
— Да, да, господин, понимаю. Господин хочет, чтобы Али отработал стоимость лечения. Конечно, с него теперь толку мало, но я привезу его и при расчете он получит полную сумму, чтобы господин мог забрать его деньги.
Я не пытаюсь переубеждать его: пусть будет так. Важно, что Али останется на работе и получит свой заработок.
Через полчаса к борту «Коралла» подходит катер, таща на буксире ту же, что и утром, лодку, и рабочие начинают спускаться в лодку. Последним спускается «мистер Самбо» и, сняв шляпу, желает нам спокойной ночи.
Наступают короткие сумерки, и быстро темнеет. На чистом небе загораются яркие звезды. Только редкие фонари на берегу и огоньки на судах слабо мерцают во мраке ночи. Далеко, в конце рейда, вспыхивает огонь маяка. Наступившая ночь приносит относительную прохладу, и свежий ветер приятно освежает перегретое за день тело.