Проверив документы, я в сопровождении Каримова выхожу на палубу, чтобы осмотреть судно. Ветер уже окончательно разорвал серую пелену облаков, и только отдельные их клочки быстро проносятся по небу. Солнце ярко освещает знакомую панораму города и порта. Все кругом блестит, свежевымытое и как будто помолодевшее.
И черные громады пароходов, и кирпичный склад, и деревья за оградой порта, чуть тронутые зеленой дымкой распускающейся листвы, и далекие шпили в Старом городе — все выглядит молодо и радостно. Ослепительно сияют солнечные блики на воде канала, как бы по мановению волшебного жезла превратившейся из серо-свинцовой в голубую и блестящую.
С высыхающей палубы «Коралла» поднимается пар. Несколько человек в проолифенных штормовых куртках резиновыми скребками усердно сгоняют воду в шпигаты. Среди работающих я вижу Сергеева, который что-то произносит, и тотчас все лица оборачиваются в нашу сторону. Внимательные, ощупывающие глаза нескольких человек исследуют меня с головы до ног. Проходя мимо группы матросов, я здороваюсь, они отвечают вразнобой и провожают глазами меня и Каримова.
Обойдя палубу и все судовые помещения, мы спускаемся в машинное отделение. Навстречу нам спешит высокий молодой человек со спокойными серыми глазами.
— Павел Емельянович Жорницкий, старший механик, — представляет Каримов.
— Как машина?
— В полном порядке, — отвечает он быстро. — Гарантирую двести двадцать пять лошадиных сил и скорость семь узлов.
Предводительствуемые Жорницким, показывающим свое хозяйство, обходим машинное отделение. Все в полном порядке. На металлических листах палубы ни соринки, чисто и аккуратно. Закончив обход, втроем выходим наверх.
Осмотр судна закончен, и я прошу представить все документы по судовым механизмам. Просмотрев документы, которые тоже оказываются в порядке, отпускаю Жорницкого и вместе с Каримовым иду в свою каюту. Сейчас уже около полудня, и дел по передаче судна у нас осталось немного.
Даю распоряжение Каримову в 13 часов поставить паруса для просушки их ветром.
— Не забудьте проверить швартовы. Шкоты не выбирайте втугую, чтобы паруса слегка заполаскивали. Когда закончите постановку парусов, доложите мне.
— Есть, будет исполнено. Разрешите идти?
Я отпускаю его и прошу прислать мне вахтенный журнал для записи момента приемки судна.
Каримов уходит, осторожно и плотно прикрыв за собой дверь. И я остаюсь один.
Не все, что я услышал от Каримова, мне нравится. Длительное отсутствие капитана и старшего помощника дало себя знать. На палубе не все снасти убраны и развешаны, некоторые ванты ослабли, другие, наоборот, перетянуты, чехлы на парусах кое-где расшнурованы. Хозяйской руки хорошего боцмана здесь не чувствовалось. Неприятной новостью было также сообщение Каримова о том, что никто из команды никогда не плавал на парусных судах, что занятий с личным составом по парусному делу не проводилось и что по штату не хватает нескольких человек, в том числе старшего помощника и боцмана. Да, работы много, очень много.
Вот сейчас мне принесут судовой вахтенный журнал, я сделаю в нем запись о вступлении в командование, и с этой минуты вся ответственность за сохранность корабля, его безопасность, мореходность, внешний вид, за здоровье и жизнь всех членов команды целиком ляжет на мои плечи. Но я готов к этому. Часы, проведенные на «Коралле», уже позволяют мне иметь более или менее верное представление о судне и его экипаже. Беспокоит лишь мысль, сумею ли закончить все до отхода. Времени осталось очень мало, а многие работы еще не начаты. После рабочего дня решаю собрать команду и ближе познакомиться с людьми, ведь в конечном итоге они и будут решать успех подготовки и всего перехода.
Мои размышления прерывает стук в дверь. Входит Каримов и кладет на стол раскрытый вахтенный судовой журнал. В это время на «Коралле» громко и четко начинают бить склянки.
Прослушав все четыре двойных удара, Каримов одобрительно говорит:
— Сергеев. Хорошо бьет, так, пожалуй, только он да Шарыгин бьют.
— Лучше, если бы так умели бить все матросы, а не два человека, — замечаю я. — Ну вот, так и запишем: судно принял в двенадцать ноль ноль.
Я делаю запись в журнал и отпускаю Каримова.
— Ну, теперь все, — вслух произношу я, когда он выходит, — можно приниматься за работу. Посмотрим сегодня, как команда разбирается в снастях бегучего такелажа.