— Ну, я пошел к команде, — говорит Григорий Федорович, — поговорим, что и как, молодежь нашу подбодрим, — улыбается он. — Сколько осталось до безопасного района? — И, узнав, что осталось 300–350 миль, добавляет: — Не так уж много, идем хорошо.
Я выхожу на надстройку. Ветер усиливается, и время от времени, загудев в снастях и парусах, налетают шквалы, тогда «Коралл» резко кренится. Тучи брызг летят через палубу, и пенные каскады заливают подветренный борт. Гребни опрокидывающихся под кормой волн иногда с силой ударяют в корму, сотрясая все судно до верхушек мачт. Это очень опасно: может разойтись обшивка, ведь она у нас из сырого дерева. Но сделать ничего нельзя.
— Давно скрылись огни «Кальмара»? — спрашиваю я Каримова.
— Около часа назад в направлении на юго-запад.
Огни китобойцев и «Барнаула» мы потеряли еще на рассвете и в течение дня шли вдвоем с «Кальмаром», который постепенно обгонял нас. Теперь и он исчез с горизонта. Около 3 часов 30 июля вызываю команду наверх. Крен шхуны доходит до 25 градусов, и мачты испытывают чрезмерное напряжение. Больше идти так, как прежде, нельзя. Берем рифы, уменьшая парусность, но ход меняется мало, мы легко делаем по 11 миль в час.
Через час вновь бегут по палубе матросы, скользя по мокрым доскам, заливаемым водой. Убираем еще часть парусов, глухо зарифив оставшиеся. Ветер достиг силы шторма, и в его реве не слышны слова команды. Мельников сорвал голос и теперь безнадежно машет рукой, за мегафон берусь я. Парусность уменьшена до минимума, и все-таки шхуна стремительно кренится на крутых гребнях. Все чаще и сильнее бьют они в корму и борт судна. Небо как-то незаметно чернеет, и звезды исчезают одна за другой. Сухетский снова вручает мне несколько радиограмм. Центр урагана прошел через северную оконечность острова Сент-Люсия и теперь движется по Карибскому морю, склоняясь постепенно на север. Если он будет так двигаться и дальше, он должен пройти где-то к западу от Пуэрто-Рико, и мы уже не на пути его центра, но еще достаточно близко от него.
Перед рассветом на надстройку быстро взбирается Жорницкий и, держась за поручни, подходит ко мне.
— В машину поступает вода, — кричит он мне на ухо, стараясь перекричать рев ветра и грохот опрокидывающихся гребней волн, — пока не сильно, но донка уже плохо справляется.
— Откуда?! Вы нашли место поступления воды?! — кричу в свою очередь и я.
— Да, очевидно, разошлись швы в корме, вода поступает вдоль дейдвудного бруса.
Уйти с надстройки вниз я не могу. Сейчас от малейшей ошибки рулевого зависит все: упустит судно на размахе волны, и полетят с грохотом мачты, и станет изуродованный обломок игрушкой разъяренной стихии. Подзываю Мельникова и поручаю ему во что бы то ни стало прекратить поступление воды и, если возможно, заделать разошедшиеся швы.
Начинает светать, и мы заводим дополнительные концы в помощь шкотам, на которые страшно смотреть. Основанные из толстого просмоленного пенькового троса, они вытягиваются как струны, и выжимаемая натяжением смола крупными черными каплями выступает на их поверхности. Обрыв шкота приведет к немедленной потере паруса, а может быть даже и мачты, и тогда судно окажется совершенно беспомощным.
Наступающий день не сулит ничего хорошего. Небо затянуто тучами, барометр по-прежнему медленно и неуклонно падает, девятибалльный ветер ревет в снастях, до предела натягивая паруса. Грозно подымаются над кормой и левым бортом длинные пенные, заламывающиеся гребни. Вода сплошь покрыта белыми полосами. Очередная пачка радиограмм сообщает о дальнейшем движении урагана, его центр уже догнал нас и проходит милях в двухстах севернее, направляясь в обход острова Пуэрто-Рико.
На надстройку поднимается Мельников, он тяжело дышит и, наклонившись к моему уху, кричит:
— Добраться до места течи нельзя! Что возможно, сделали, но вода прибывает! Уже стоит в машине почти по колено! Донка не справляется! Сейчас будем вооружать в помощь ручной насос!
Я молча киваю головой. Все правильно, сейчас больше ничего не сделаешь. Положение неважное. Когда шхуна скользит с волны, крен на правый борт достигает тридцати градусов. Если он будет увеличиваться, придется убирать еще часть парусов, и тогда судно потеряет в скорости, а сейчас самое важное — оставить как можно больше миль между нами и центром урагана. Шхуна идет по 12,5–13 узлов, и, если удастся удержать такую скорость хотя бы до завтрашнего утра, мы выйдем из опасной зоны и сможем заняться ликвидацией течи в более легких условиях. На всякий случай я все же кричу в ухо Мельникову: