-- Спасибо, доктор! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...Айда в горы!
-- Куда это вы такой веселый?
-- В горы: легкие не так дышат. Экскурсия не полна! Застойные явления... Кровь не окисляется. Молодеть надо! Бодреть... Веселеть... Хорошеть... Какого черта сидим! Гулять, расправляться, сил набираться!.. Вот как!
-- Да ведь высоко...
-- Высоко? Нам, туристам, высоко? Нам, туристам, ничто не высоко. Нам, туристам, все низко. Высоко?!
Адью-с! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А гора... гора. Как гора! "Кошкой" называется!
Бодро по скалам, крутыми тропками, с песнею вольной:
Здесь стоит гора,
Там стоит гора...
А меж гор крутых -
Алая заря...
И голос перекатывается, перекатывается, эхом... Гремит...
Так... саженей пять гремит...
Вверх! Вверх!
-- Фу-у-у! Хи-и... Здесь... стоит... гора...
А высоко, будь оно неладно!
-- И там стоит гора-а! Фу-у-у!
Сел!
Гляди! Нам, туристам, еще и далеко!
...А ну, бодрее! Легкие будут дышать вовсю, кровь окисляться!
Айда выше! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ой, высоко там еще?
Сел!
...Фу-у-у! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А ну вставай, турист!
О-о-о-х!
Вв-е-е-е-рх! Ну и далеко же еще вве-е-е-рх!
Сел! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А ну-ка, вставай!
Сел! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А ну...
Сел... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сел... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сел... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сел... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сижу... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Эй, люди добрые! Может, хоть одна христианская душа внизу найдется? Ловите меня, подхватывайте нас, туристов, а то проклятые ноги почему-то не хотят на горе держаться... Ох!
...Дррр!
...Пошли, господи, на пути пусть не кедр ливанский, так хоть нашу родную бузину, чтоб можно было за что-нибудь уцепиться, а то, ей-богу, и черепков не соберут...
...За сосну ухватился!
Ох! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И лежал на ложе, как Иисус Христос, потому что ноги, как гвоздями пробитые!
Легкие расправишь -- ноги сведет... Ноги расправишь -- легкие сведет... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Одним словом -- туристы!
1924 ______________________________________________________________________
Под парусом
Когда синее море отары белых баранов к скалистому берегу гонит, швыряет о берег скалистый, разбивает в белую, влажную пыль...
Когда синее море гневно, когда оно шумит и злится...
-- Поехали?
-- Отчего ж? Я, ей-богу, не боюсь! Только я никогда не ходил по морю под парусом... Не укачало бы!
-- А бывает, что и переворачиваются?
-- Что, уже труса празднуешь?
-- Я?! Чепуха! Едем... Ездят же рыбаки -- и веселы и здоровы! Чего там бояться? Едем! Пошли! А... сильно качает?..
-- А я так совсем не боюсь! Хоть и не ходила, а не боюсь! Только вот волнуется оно здорово?! А нельзя, чтоб под парусами и чтоб море было спокойное? Это бы, по-моему, лучше было!
-- Да и по-моему лучше... А чтоб бояться, так нет!.. Только ветер не чересчур сильный?
-- Садитесь, товарищи! Сейчас как рванем!
-- Товарищ Антон, не слишком качает?
-- Ничего! Давай назад!
Отчалили...
Везут нас старые рыбаки -- дядя Гриша, серогубый, седоусый, меднолицый дядя, который уже больше двадцати пяти лет на Черном море рыбачит, и Антон, его помощник, крепкий, подвижной, с татуировкой на груди, белесый, терпкий и соленый весь, как морская вода.
С ними двое "зеленых" -- молодые ребята, они еще только приучаются к тяготам рыбачьего труда на море. Один -- красивый, смуглый, стройный, с живыми карими глазами, а другой -- неуклюжий, с сонными рачьими буркалами, вздернутым к голубому небу носом, и мысли у него скрипучие, как немазаная татарская мажара [1].
-- Эх, и зеленый же! Поворачивайся, зануда!
Следует тяжкий вздох. Хриплый и соленый и такой многоэтажный, как зубчатый Ай-Петри... Во вздохе этом "печенки", "селезенки", "артерии", "вены", "предсердия", "желудочки" сплелись с морской "матерью" в самой "поднебесной канцелярии".
И вздох этот сопровождается жалостным и вместе с тем презрительным взглядом в сторону нашей спутницы.
-- "Дама! Низзя!"
А его так и распирает, выдержанного в морском рассоле Антона, и волчком вертит на лавке.
Зачем тут дама?!
Не было бы дамы -- выскочили бы все эти "печенки" и "селезенки" в сопровождении "матери" из души Антоновой, оттолкнулись бы и поскакали, подхваченные ветром, по морским барашкам, по всему Понтийскому морю...
И легче стало бы на душе у Антона, и не вертело бы его волчком на лавке. А так остались в распоряжении Антона лишь "зараза" с "занудой" да убийственное:
-- И-и-и!! Зеленый! И кто тебя сделал такого? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В руках у Антона руль и парус...
"Дя" Гриша сидит посреди лодки, сосет цигарку и всматривается в синюю даль, прищурив большие серые глаза...
Сколько раз дя Гриша видел это море?! Сколько раз оно готово было поглотить его вместе с его яликом "Константином"? Сколько раз, может быть, дя Гриша уже "отходную" себе читал, железной рукой сжимая руль?!
Об этом знает только дя Гриша... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
-- Какая же это зануда парус развязывала?! Эх!.. (И длинный "вздох".)
Это Антон.
Плохо развязали парус... Один конец его затянут узлом... И неладно идет лодка; не всем парусом ветер забирает.
Дя Гриша цедит:
-- Моряки! Майнарить надо!
"Майнарить" -- означает убрать парус. В данном случае убрать, чтоб натянуть как следует. А майнарить в море, при изрядном ветре -- это штука не легкая, да и не безопасная... Но приходится: кто ж выйдет в открытое море с неисправным парусом... Да уж не дя Гриша, конечно. Он не "портач" и не "зеленый" -- ему это не к лицу...
-- Майнарь, хлопцы!
Дррр!
И парус уже в лодке.
Движения ловкие, быстрые, уверенные!
Раз! Раз! Раз!
-- Поправь конец! И-и-и! (Вздох: "Дама!")
Ррррраз!
И снова трепещет над головой полотно, надутое сердитым ветром!
-- Прямо! В море! "Откроем" Аю-Даг -- и назад. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...Мчится "Константин", с волны на волну перескакивая...
И таким маленьким кажется этот "Константин" по сравнению с синим морем безбрежным... И все мы такие малютки, малютки. Даже дя Гриша, серогубый, седоусый, меднолицый дя, -- и тот малюсенький...
...Плещут белые барашки о лодку...
Хлюп! Хлюп!
И все.
... Айда! Айда!
И трепещет белое полотно в жаркой дрожи и рвется, бессильное, из железных рук Антона...
...Айда! Айда!
-- Открыли Алупку! Четыре версты от берега!
-- Держи на буек [2] ! Во-о-он белым флажком в волнах трепещет! Там "татарские" крючки на камбалу!