Шон неодобрительно поцокал языком.
- Что-то ты становишься не по годам желчная, доченька. Неужто в тебе нет ни капли сострадания? Совсем его не жалко?
- Если мне кого и жалко, то скорее его жену, - сварливо ответила Кэссиди.
- Он - жертва судейского произвола... - возразил было Шон, но Кэссиди перебила его:
- По-моему, ты и сам в это не веришь.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что тебе по большому счету наплевать, виновен он или нет. Главное для тебя - состряпать очередной бестселлер.
Шон обезоруживающе улыбнулся - такой улыбкой ему удавалось растапливать и самые ледяные сердца. Впрочем Кэсс уже давно выработала в себе иммунитет к ней.
- Да, я раб своей музы, - вздохнул Шон. - Я служу только ей. Вот почему ты сейчас здесь.
- Но ведь я, Шон, вовсе не рабыня твоей музы.
- Кэсси, золотко, не смеши меня. Мне нужна твоя помощь, а не порицание.
- Одно другому не противоречит, - возразила Кэссиди.
- Ты умница, - расплылся Шон.
Кэсс присела на высоченную кровать.
- Ладно, Шон, выкладывай - что тебе от меня нужно? Только не вешай мне лапшу на уши насчет своих болячек - я все равно тебе не поверю.
Шон ухмыльнулся.
- Разумеется, крошка. Да, ты права - дело только в моей новой книге.
- Про Ричарда Тьернана?
- А про кого же еще? Правда. Абсолютная, чистая и беспощадная. Голая правда. Мне нужен классный редактор... Господи, вот уж не думал, что когда-нибудь в этом признаюсь. Видишь ли, все эти свидетели, допросы, показания - у меня все в мозгах перемешалось. Видела бы ты мой кабинет! Я хочу, чтобы ты все привела в порядок, систематизировала, по полочкам разложила - пока мы с Ричардом работаем.
- И ты веришь, что тебе удастся добиться его оправдания? Я не уверена, что даже великому и несравненному Шону О'Рурку такое по плечу.
- Да, ты умеешь ласковое словцо сказать, - вздохнул Шон. - Ладно, позволь уж мне позаботиться о Ричарде. Я прекрасно понимаю, что ты не хочешь иметь с ним ничего общего. Ты у нас всегда была робкой и запуганной малышкой.
Кэсс, крепко сбитая, при росте пять футов и девять дюймов, никогда не считала себя особенно робкой и запуганной, и уж тем более малышкой, однако спорить с отцом не стала. Шон всегда подстраивал других людей под себя. - Я ведь, между прочим, тоже работаю, Шон, - напомнила она.
- У тебя остался неиспользованный отпуск, - возразил Шон. - Я проверял. Неужто ты не в состоянии посвятить несколько недель родному отцу? Подумай, до чего будет здорово - мы с тобой трудимся бок о бок над моим... над лучшим романом, выходившим из-под моего пера за всю жизнь. Если ты не любишь меня, то подумай о профессиональной стороне дела.
- Я люблю тебя, Шон. Но мне просто не хочется в очередной раз становиться игрушкой в твоих руках.
- На этот раз ничего подобного не будет, обещаю тебе. Мы и в самом деле будем работать вместе. Вдвоем.
- Втроем, - поправила Кэссиди.
- Так ты согласна?
Не знай Кэссиди своего отца лучше, она подумала бы, что он едва ли не с трепетом ждет её ответа. Однако не тот был человек Шон О'Рурк, чтобы, прося о чем-то, сомневаться в ответе. Нет, он привык окружать себя женщинами, для которых его слово было законом и земное предназначение которых (как и всех прочих смертных) было одно: служить его гению. Причем то, что, бессовестно манипулируя людьми, Шон ухитрялся не терять их расположения, и вправду свидетельствовало о гениальности его натуры.
Все это Кэссиди прекрасно сознавала, и все же нутром ощущала, что на сей раз её помощь нужна ему по-настоящему.
- Согласна, - сказала она. - Я останусь с тобой на две недели.
- Но работа займет по меньшей мере два месяца...
- Две недели, - отрезала Кэссиди. - Потом я возвращаюсь в Балтимор.
- Там разберемся, - сухо произнес Шон, уже думая о своем. - Скажи Мабри, что остаешься с нами. Она заключила со мной пари, что ты уедешь в ту минуту, как увидишь Ричарда.
- Да, и это было бы правильно, - сказала Кэссиди, следуя за отцом в прихожую. - Или ты не считаешь, что должен был предупредить меня?
- Чепуха, - отмахнулся Шон. - С какой стати я должен был тебя предупреждать? Я поражен, что тебе вообще удалось узнать его. Обычно ты не опускаешься до смачных описаний бытовых убийств в желтой прессе.
- По дороге в Нью-Йорк мне попался журнал "Пипл".
- Дешевка, - презрительно фыркнул Шон.
- А чем будет отличаться от неё твой роман? - язвительно спросила Кэссиди.
- Но ведь я художник, зайка моя, - пожал плечами Шон. - Мабри, она остается! - торжествующе провозгласил он, входя в огромную гостиную.
Кэссиди с удовлетворением отметила, что хотя бы эта комната почти не изменилась со времени её последнего приезда. Те же белоснежные обои, та же мебель в южном стиле. Мабри лежала, вытянувшись во весь рост, на грубоватой с виду белой тахте, валяться на которой - Кэссиди это прекрасно помнила было одно удовольствие. Бесконечные ноги её мачехи были затянуты в белые же колготки, а шелковистые волосы изящно ниспадал на плечи, обрамляя правильное худощавое лицо, не раз украшавшее обложки всех лучших модных журналов. Кэссиди уже давно решила, что для Мабри время остановилось выглядела она лет на двадцать пять, хотя на самом деле, как подозревала Кэссиди, ей было около сорока.
Впрочем, она понимала, что правду не узнает никогда - возраст Мабри охранялся не хуже государственных тайн.
- Значит ему все-таки удалось тебя уговорить? - с улыбкой промолвила Мабри, когда Кэссиди, склонившись над ней, поцеловала её в нежную щеку.
- Да, я никогда не могла ему отказать, - ответила Кэссиди, с тревогой подмечая, что если кто и был на самом деле болен, так это Мабри. Вблизи под глазами виднелись темные круги, да и в самих чистых голубых глазах Мабри затаился неясный страх; в следующее мгновение Кэссиди заметила, что и руки её мачехи слегка подрагивают. Черт бы побрал Шона с этим Ричардом Тьернаном - как они могли втянуть их в такую передрягу?
- В том-то и беда твоего отца, - сказала Мабри с обезоруживающей непосредственностью. - Никто не в состоянии ему отказать. Вот почему он не суждено повзрослеть - он всегда будет вести себя как капризный ребенок.
- Чушь собачья! - хмыкнул Шон, подходя к бару. - Что тебе налить, Кэсси? Только не проси белого вина - я имею в виду какой-нибудь настоящий напиток. - Еще слишком рано...
- Солнце уже стоит над нок-реей, - отмахнулся он, доверху наполняя себе стакан чистейшим ирландским виски.
- Нет, я не буду пить, - решительно отказалась Кэсс, присаживаясь возле Мабри. - Так что было у врача?
- Мне он ничего не сказал, - пожала плечами Мабри.
- А нечего говорить, крошка, - отмахнулся Шон. - Он сказал, что я силен как бык и, продолжая в том же духе, проживу ещё шестьдесят четыре года.
- Не болтай! - строго одернула его Кэсс.
Шон чарующе улыбнулся.
- Умеренность в питье, - провозгласил он, приподнимая стакан, - добрая пища, секс, - он игриво подмигнул элегантной Мабри, - ну и, разумеется, работа. Вот гарантия вечной жизни.
- А как насчет семьи? - не удержалась Кэсс. - Детей?
- Ну да, тоже верно, - согласился Шон после некоторого раздумья. - Тем более, что все это у меня есть. Старшая дочь здесь, рядом со мной. Жаль только, Колин с Франческой далеко. Особенно - Франческа. Твоя младшая сестричка, Кэсси - просто прелесть. До чего обидно, что вредоносная мамаша держит её на другом краю света.
- Альба живет в Италии, - напомнила Кэссиди. - Сам виноват - нечего было жениться на графине.
- Нет, я виноват в том, что развелся с ней, - вздохнул Шон, на мгновение забывшись. В следующий миг он метнул рысий взгляд на Мабри, но та сделала вид, что ничего не заметила. - Впрочем, я и сейчас счастлив, поправился он. - Чудесное общество, увлекательная работа, прекрасная пища, общение с людьми... Чего ещё желать? - Он подлил себе ещё виски. - Кстати, об общении - я, пожалуй, оставлю вас посплетничать вдвоем. Я ведь знаю вам не терпится мне косточки перемыть.
- Ты не поверишь, Шон, но у нас с твоей дочерью есть и другие темы для разговора, - промолвила Мабри, однако супруг, как всегда, пропустил её слова мимо ушей - он уже, на ходу посвистывая, удалился в холл.