— Нет! - сказал Сафронов. — Последовательность запуска продолжается. Я хочу, чтобы 109-й был готов к вылету в полдень.
Вербов был совершенно ошеломлен. Такого ответа он никогда не получал от Сафронова, даже когда новости были плохими.
— Я не понимаю, Георгий Михайлович. Вы что, меня не слышали? Без надлежащих показаний телеметрии европейский центр управления полетами никогда не разрешит космическому кораблю продолжить полет. Они отменят запуск. Вы это знаете.
Сафронов долго смотрел на своего друга.
— Я хочу, чтобы старт состоялся. Я хочу, чтобы все ракеты были готовы в своих шахтах.
Вербов улыбнулся, склонив голову набок. Он усмехнулся.
— Ракеты?
— Ракеты-носители. Ты знаешь, что я имею в виду. Не о чем беспокоиться, Александр. Скоро все прояснится.
— Что вообще происходит?
Руки Сафронова задрожали, он вцепился в ткань своих штанин. Снова и снова он шептал про себя мантру, данную ему Сулейманом Муршидовым. Одна секунда джихада равна ста годам молитвы. Одна секунда джихада равна ста годам молитвы. Одна секунда джихада равна ста годам молитвы.
— Вы что-то сказали?
— Оставь меня.
Александр Вербов медленно повернулся и направился в коридор. Он отошел всего на десять футов или около того от двери своего босса, когда Сафронов окликнул его из своего кабинета.
— Я шучу, Алекс! Все в порядке. Мы можем отложить запуск, если телеметрия скажет, что мы должны это сделать .
Вербов покачал головой со сдавленным смешком, чем-то средним между замешательством и весельем, затем вернулся в кабинет. Он был уже в дверях, когда заметил пистолет в руке Сафронова. Он недоверчиво улыбнулся, как будто не верил, что оружие настоящее.
— Георгий Михайлович… кем вы себя возомнили...
Сафронов произвел одиночный выстрел из автоматического пистолета Макарова с глушителем. Пуля попала Александру в солнечное сплетение, прошла через легкое, раздробила ребро и вырвала клок из спины. Алекс не упал, он вздрогнул от звука выстрела, на мгновение заколебался, прежде чем посмотреть вниз, на пятно крови, растущее на его коричневом комбинезоне.
Георгий подумал, что Александру потребуется много времени, чтобы умереть. Ни один из мужчин не произнес ни слова, они только смотрели друг на друга с одинаковым недоумением. Затем Алекс потянулся назад, нашел виниловый стул у двери и грубо опустился на него.
Еще несколько секунд - и его глаза закрылись, голова склонилась набок, а из поврежденного легкого вырвался долгий последний вздох.
Георгию потребовалось еще несколько секунд, чтобы справиться с собственным дыханием. Но он справился и положил пистолет на стол рядом с собой.
Он оттащил мертвеца, все еще сидевшего в кресле, в шкаф в своем кабинете. Он освободил место для одного человека, директора службы безопасности, но теперь ему нужно будет освободить больше места для казаха, когда тот придет через несколько минут.
Сафронов сбросил тело Вербова со стула на пол шкафа, затолкал ноги мертвеца внутрь и затем закрыл дверь. Он поспешно схватил в ванной рулон туалетной бумаги и затер капли крови на полу своего кабинета.
Десять минут спустя директор службы безопасности тоже был мертв, распластавшись на полу кабинета Сафронова. Он был крупным мужчиной, и на нем все еще были его пальто и тяжелые ботинки. Георгий уставился на тело, на грустное выражение лица мертвеца, и его чуть не вырвало. Но его не вырвало, он сосредоточился и дрожащей рукой набрал номер своего мобильного.
Когда на другом конце ответили, он сказал: Аллах Акбар. Пришло время.
71
Без своего командира у казахстанских сил безопасности не было ни единого шанса.
Террористы Джамаат Шариат ворвались в главные ворота в 8:54 утра под прикрытием сильного снегопада. Они убили четырех охранников, дежуривших там, и уничтожили три грузовика с подкреплением из РПГ, прежде чем казахи сделали хоть один выстрел.
Снегопад замедлился, когда шесть дагестанских транспортных средств — четыре пикапа с шестью пассажирами в каждом и два полуприцепа, каждый с контейнером полезной нагрузки, один с шестью пассажирами и один с семью, — разделились на перекрестке возле центра управления запуском. Грузовик с шестью бойцами отправился на перерабатывающий завод, чтобы взять под контроль шестнадцать иностранцев, которые работали на три компании со спутниками здесь, на Байконуре. Два полуприцепа направились к трем стартовым площадкам вместе с одним из пикапов впереди. Еще одно подразделение из шести человек осталось на повороте с главной дороги на Днепр. Они выбрались из своих машин и забрались в низкий бетонный бункер, который когда-то был сторожевым постом российских вооруженных сил, но теперь лежал, наполовину погребенный под заснеженной травой степей. Здесь они разместили гранатометы РПГ и оптические прицелы и осматривали дороги, готовые уничтожить любую машину на расстоянии.
Две оставшиеся команды из шести человек отправились в ЦУП, и здесь они действительно встретили жесткое сопротивление. Там присутствовала дюжина сотрудников службы безопасности, и они убили пятерых из двенадцати нападавших, прежде чем оказались захваченными. Несколько охранников бросили оружие и подняли руки, но дагестанцы убили сдавшихся казахов на месте.
Реакция казахов на нападение была ужасно нескоординированной после исчезновения их командира. Их ближайшие казармы не предпринимали контратак в течение двадцати пяти минут, и как только они получили первый залп из РПГ, промахнувшись по первому грузовику, когда тот приближался к повороту, они повернули назад, чтобы пересмотреть свою стратегию.
В ЦУП гражданские сидели на корточках на втором этаже, пока снаружи бушевал бой. Когда смолкли звуки убийств и казней, когда все собравшиеся российские инженеры по космическим запускам сидели, рыдая, молясь и проклиная друг друга, Георгий Сафронов в одиночестве спустился по лестнице. Его друзья и сотрудники окликнули его, но он проигнорировал их и открыл дверь.
Силы Джамаат Шариат захватили ЦУП без единого выстрела.
Всем было приказано пройти в диспетчерскую, и Георгий сделал объявление.
— Делай, как я говорю, и будешь жить. Откажись от приказа только один раз, и ты умрешь.
Люди, его люди, смотрели на него широко раскрытыми от изумления глазами. Один из трех боевиков, дежуривших у запасного выхода, поднял винтовку в воздух. Аллах Акбар!
К хору присоединились все присутствующие в комнате.
Георгий Сафронов просиял. Теперь он был главным.
Первыми людьми за пределами космодрома, узнавшими о нападении на Байконур, работали в Дармштадте, Германия, в Европейском центре космических операций, объекте, который должен был управлять спутниками после выхода на орбиту. Они были в разгаре прямой предполетной связи с камерой управления запуском, поэтому видели, как сотрудники ЦУП спасались бегством. Они также видели, как все вернулись, а за ними вошли вооруженные террористы, а затем президент корпорации космических полетов "Космос" Георгий Сафронов, вошедший последним.
Сафронов носил на шее автомат АК-47 и был одет с ног до головы в зимний камуфляж.
Первое, что он сделал, войдя в комнату, это отключил связь с ЕЦКО ЕSOC.
Комната управления запуском центра управления запуском "Днепр" не произвела бы впечатления на человека, привыкшего к фильмам и телевизионным программам Космического центра Кеннеди США, массивному амфитеатру с гигантскими дисплеями на стенах и десяткам ученых, инженеров и астронавтов, работающих у плоских дисплеев.
Запуск ракет "Днепр" и управление ими осуществлялись из помещения, напоминавшего лекционный зал в местном колледже; за длинными столами с пультами управления и компьютерами сидело человек тридцать. Все смотрели на две большие, но отнюдь не массивные панели на передних стенах, на одной из которых отображалась телеметрическая информация, а на другой - изображение закрытой крышки бункера на площадке 109, где находился первый из трех "Днепров", которые должны взлететь в ближайшие сорок часов.