Крошечные ножки робота могли быть намагничены для перемещения вверх и вниз по металлическим поверхностям, точно так же, как в воздуховодах системы кондиционирования воздуха, поэтому у него не было проблем с перемещением по осям X и Y по мере продвижения вглубь конспиративной квартиры Рехана.
Качество видео было удивительно хорошим, хотя колебания скорости передачи иногда приводили к ухудшению качества. Дом и другие операторы в Кампусе также протестировали тепловизионную инфракрасную камеру, аналогичную, но превосходящую ту, что установлена в носовой части тепловизионной камеры минивертолёта, но в конечном итоге они решили, что эта функция не понадобится для работ внутри помещений, которые они планировали здесь, в Дубае, к тому же инфракрасные камеры потребляют больше энергии аккумулятора, и это нанесло бы ущерб их миссии, поэтому они не были прикреплены к наземным дронам.
После двадцати минут работы он установил своего первого робота на место у канала возврата кондиционера в главной спальне. Дом отрегулировал наклон камеры и убедился, что ничто не мешает панорамированию. Затем он установил баланс белого и сфокусировался.
Ноутбук в бунгало отображал почти идеальное цветное изображение комнаты, и хотя в данный момент ничего не было слышно, поток воздуха через вентиляционное отверстие убедил его, что звук работает номинально.
Доминик Карузо повторил этот процесс еще дважды в течение следующего часа. Второго жука-бота он поместил в воздуховод, выходящий в большую комнату. Камера давала лишь узкий обзор диванной зоны и прихожей — отнюдь не идеальный снимок каждого уголка комнаты, — но Карузо был уверен, что микрофон расположен правильно, чтобы записывать все, что говорилось в комнате внизу.
Третий жучок-бот запустился нормально и продвинулся на несколько дюймов, но остановился в футе от входа в вентиляционную систему. Дом и Джек потратили несколько минут на устранение проблемы, но в конце концов сдались, так как не смогли определить, было ли какое-то аппаратное повреждение передатчика или проблема была вызвана программным сбоем. Они объявили устройство неработоспособным, и Карузо перешел к последнему роботу. Этого робота он без проблем разместил в офисе на втором этаже.
К семи утра операция была завершена, и Доминик выключил все камеры. Оборудование для наблюдения, камеры и микрофоны, были пассивными системами, что означало, что они не работали постоянно — вместо этого их нужно было включать удаленно. Это значительно экономило заряд батареи, но также было бы невероятно полезно для операции, которая, как ожидалось, продлится неделю или больше.
Карузо позвонил Грейнджеру в Мэриленд, и тот подтвердил, что они смогли получить информацию с трех камер и звук с трех микрофонов, точно так же, как Дом, Джек и Динг могли из бунгало. Запись должна была быть немедленно отправлена в Кампус, поскольку предполагалось, что большая часть аудиозаписи, которую они поймают, будет на родном языке Рехана, а у Рика Белла круглосуточно наготове был аналитик, говорящий на урду.
Карузо спросил Грейнджера, есть ли какие-нибудь новости о Кларке, но Джон не звонил. Сэм Грейнджер также сказал, что Сэм Дрисколл тоже еще не зарегистрировался, но у них не было причин подозревать, что что-то не так.
Повесив трубку, Чавез плюхнулся на диван рядом с Райаном. Оба мужчины были измотаны.
Сначала Джек-младший был удручен успехами миссии.
— Столько работы, и только три из пяти камер и микрофонов подключены? Вы серьезно? Насколько нам известно, Рехан любит сидеть за кухонным столом, когда работает. Если это так, то нам крышка, потому что мы не услышим ни черта, чего нет в офисе, большой комнате или хозяйской спальне.
Но Доминго успокоил своего младшего коллегу.
— Никогда не забывай,браток, реальный мир не такой, как в кино. Насколько я понимаю, три из пяти - это уже удача. Мы в деле. Неважно, одна камера или сто. Мы, бля, в деле! Мы достанем товар, уж поверь мне.
Чавес настоял, чтобы двое других отпраздновали вместе с ним, заказав обильный завтрак. Сначала Райан отпросился, сказав, что ему нужно немного поспать, но как только принесли шампанское, огромные омлеты и слоеную выпечку, у Райана открылось второе дыхание, и он побаловал себя двумя другими.
После завтрака они почистили свои акваланги.
А потом уснули.
51
У Кларка ушло несколько дней на то, чтобы найти свою цель в Германии. Человеком, которого он искал, был Манфред Кромм, и найти Кром оказалось чрезвычайно сложной задачей. Он не работал под прикрытием и не предпринимал активных мер для того, чтобы оставаться в тени. Нет, Манфреда Кромма было трудно найти, потому что он был никем.
Тридцать лет назад он играл определенную роль в восточногерманской разведке. Он и его напарник совершили что-то незаконное, и Кларка привлекли, чтобы разобраться в этом. Теперь этому человеку было за семьдесят, и он больше не жил в Берлине, больше не был государственным служащим и больше не был кем-то, о ком кто-то заботился.
Кларк знал, что он все еще жив, потому что вопросы, которые ФБР задавало Хардести, могли быть вызваны только Манфредом Кромом. Да, вполне возможно, что Кромм мог записать свою версию событий много лет назад и тем временем скончался, но Кларк не предполагал, что это был документ, который Кромм написал бы добровольно, и он не предполагал, что была какая-либо причина, по которой информация должна была всплыть прямо сейчас, если только Кромм не рассказал свою историю совсем недавно.
Сейчас Кромм жил в Кельне, Германия, в земле Северный Рейн—Вестфалия, на реке Рейн. Кларк наконец нашел своего человека после того, как отправился по его последнему известному адресу - двухэтажному зданию в районе Хазельхорст в Берлине, а затем притворился давно потерянным родственником. Женщина там знала, что Кромм переехал в Кельн, и она знала, что он носил бандаж на ноге из-за повреждения нерва в результате диабета. Кларк воспользовался этой информацией и направился в Кельн, где провел три полных и очень долгих дня, выдавая себя за сотрудника компании по производству медицинского оборудования из Соединенных Штатов. Он распечатывал визитные карточки, счета-фактуры и отправлял фальшивые электронные письма почти каждому поставщику медицинского оборудования в городе. Он утверждал, что у него есть специальная ортопедическая система для голеностопа и стопы, заказанная человеком по имени Кромм, и просил помочь найти текущий адрес этого человека.
В некоторых магазинах ему отказали, пожав плечами, но большинство оперативно проверили свои базы данных, и в одной из них оказался человек по имени Манфред Кромм, семидесяти четырех лет, адрес Тибольдгассе, тринадцать, квартира 3А, которому ежемесячно присылали тест-полоски и шприцы для анализа на инсулин.
И вот так Джон Кларк нашел этого человека.
Кларк нашел дом своей цели в кельнском альтштадте. Номер тринадцать по Тибольдгассе представлял собой четырехэтажное белое оштукатуренное многоквартирное здание, которое было точной копией пятидесяти или более домов, тянувшихся по обе стороны дороги, с единственным деревом перед входом. В почти идентичных домах были крошечные травяные лужайки, разделенные пополам пятнадцатифутовыми дорожками, ведущими к единственным стеклянным дверям в вестибюли.
В течение часа Джон прогуливался по окрестностям под послеполуденным ливнем, который позволял ему пользоваться зонтиком и высоко поднимать воротник плаща над ушами, маскируя таким образом лицо. Он определил возможные пути отступления на случай, если его встреча пройдет неудачно, нашел дорогу к автобусной остановке и к Штрассенбану , а из трамвая высматривал полицейских, почтальонов или любых других лиц, которые могли бы доставить беспокойство, если бы проходили по улице в неподходящее время. Это были арендуемые здания, и в них было достаточно пешеходов, чтобы он не беспокоился о привлечении внимания прохожих, и после часа периферийного наблюдения он сосредоточил свое внимание на здании номер тринадцать.
Здание не было старым в европейском смысле этого слова; очень немногое в Кельне можно было считать старым, поскольку город был полностью стерт с лица земли во время Второй мировой войны. Проведя несколько минут на другой стороне улицы, разглядывая сквозь пелену дождя дом номер тринадцать по Тибольдгассе, Кларк обнаружил, что здание такое же невыразительное, бесцветное и лишенное очарования, как сама холодная война.