Эрик тепло улыбается мне, зная, о чем я думаю, в то время как я смеюсь над очередной глупой шуткой Келвина. Мой сосед по квартире и лучший друг прижимает мою ладонь к своей чисто выбритой щеке, выражая этим жестом свою признательность, и я улыбаюсь ему в ответ. Эх, а ведь все могло бы быть по-другому. Но у нас нет другого выбора, нежели быть теми, кем мы есть, и скрывать от всех правду про наши отношения.
Обед проходит в приятной атмосфере, и Эрик поддерживает беседу, но вскоре он с извинениями покидает нас, чтобы проследовать в мужскую уборную. Я остаюсь одна в компании Александера. Как только Эрик выходит, этот здоровяк подвигается поближе ко мне, вторгаясь в личное пространство и вызывая у меня желание исчезнуть отсюда. Но я только улыбаюсь и хлопаю ресницами, глядя на него и очаровывая блеском своих изумрудных глаз. Я веду себя бесстыдно, впрочем, как всегда.
- Итак, моя дорогая Келси, - он растягивает слова, плотоядно глядя на меня, и против моего желания кладет свою руку мне на плечо. Я еле сдерживаюсь, чтобы не сбросить ее.
- Как давно вы встречаетесь с Эриком?
Я улыбаюсь и, прежде чем дать ответ, касаюсь легкими движениями пальцев тщательно уложенной прически. Затем поправляю челку и отстраненно думаю о том, что пора бы уже подстричься. Я догадываюсь, что Келвин Александер знает ответ на свой вопрос, но в любом случае следует что-то сказать ему. Наша личная жизнь далека от того, чтобы быть личной, учитывая наши профессии.
- Мы встретились три года назад, - отвечаю я с улыбкой безнадежно влюбленного человека. Я тоже могла бы быть актрисой. Эрик постоянно напоминает мне об этом, когда мы играем в эти игры.
- Мы начали жить вместе около двух лет назад.
- Ну и какие у вас планы на будущее?
Меня так и тянет сообщить Александеру, что у него нет шансов. Мало того, что он властный, слишком волосатый и слишком полный на мой вкус, он к тому же еще и мужчина. И это если не брать во внимание факт, что в глазах общественности у меня практически стабильные моногамные отношения. То, что этот тип предлагает мне сейчас – не что иное как откровенная измена. Но я держу при себе все эти мысли и вместо этого лишь пожимаю плечами, в то время как его тяжелая мясистая рука до сих пор лежит на моем левом плече.
- У наших родителей с обеих сторон были неудачные браки, поэтому мы не намерены заключать официальный союз и разрушать хорошие отношения.
Этот удачный ответ мы заранее продумали вместе. В нем есть доля правды, поскольку наши родители, мои и Эрика, сейчас в разводе и проживают раздельно. И хотя я цинично отношусь к любым связям и обязательствам, часть меня в глубине души до сих пор хочет встретить того единственного человека, которому я бы отдала свое сердце. Более того, я даже уверена, что где-то существует моя половинка, которая полюбит меня так же сильно, как и я, и кто поверит в наши отношения. Я благодарна Эрику за его любовь и дружеские чувства ко мне, которые, по крайней мере, дают надежду на лучшее будущее.
Келвин что-то рассказывает в ответ про своих родителей и неудачный первый брак, но я не слушаю его. Я жду, когда вернется Эрик и он тут же появляется, как всегда чувствуя, что нужен мне. Он нежно целует меня в щечку, шепотом извиняясь за то, что оставил меня. Я смеюсь и легонько толкаю его.
- Ты маленький негодяй, - шепчу ему в ответ, отчего в его светлых глазах загораются искорки смеха.
Мы прощаемся и благодарим Александера за встречу. Продюсер обещает позвонить агенту Эрика. Наш обед прошел успешно, и мы возвращаемся к мерседесу, чтобы отвезти меня на работу.
Пятичасовый выпуск новостей едва не стал провалом из-за перепутанных записей и медлительности телесуфлера. Прямой эфир все время сбивался, от чего режиссер рвал и метал, и орал на всех подряд.
Я ожидаю сигнал для начала шестичасового выпуска и надеюсь, что на этот раз нам не придется испытывать судьбу. Я закрепляю микронаушник и смотрю на телесуфлера. Затем разглаживаю отвороты своей серой блузки.
Я начинаю понимать, что принимаю желаемое за действительное, когда они включают первый репортаж. Несмотря на то, что это правильная кассета, качество съемки на уровне любительской. В ней нет ничего захватывающего или интригующего, чего бы стоило показывать зрителям. Становится очевидным, что либо Джессика не сумела четко озвучить свои пожелания оператору, либо нам нужен оператор получше. Я сдерживаю тихий стон разочарования, натягиваю на лицо неискреннюю улыбку для камеры и мы начинаем репортаж. Бывают дни, когда я просто ненавижу свою работу.