– Мисс Глоу-Зейдниц, если вид из окна слишком отвлекает от урока, я могу найти для Вас другое место, – великодушно предлагает он.
Моя партнерша тут же оборачивается в его сторону с робкой улыбкой, слегка пожимая плечами.
– Спасибо, господин учитель, но я уже вся внимание.
Он задерживает внимание на ней еще мгновение и продолжает занятие. И Келс удается следить за уроком, если не считать пары мимолетных взглядов в окно.
После алгебры идем на историю. Пересекая холл, внимательно рассматриваем школьников вокруг. Надо видеть это пестрое сборище! Кого здесь только не встретишь – от одетых в стильные дизайнерские костюмы до – кто бы мог подумать! – панковатых типов с хаерами и кожаными ошейниками.
– Мне нужно остановиться, – Келс дергает меня за рукав.
– Хочешь в уборную?
– Нет, спасибо, – она закатывает глаза и ворчит, направляясь в сторону шкафчиков. – Некоторые из этих книг нужно положить в шкафчик. Может, ты поможешь поднести?
– А что, мы уже собираемся пожениться?
Она хохочет, и я довольна как слон такой реакцией.
Прислоняюсь к шкафчику напротив, пока она возится с охапкой книг и замком.
– Позволь, я помогу тебе, – забираю книги и прячу под мышку, предоставляя ей возможность разбираться с замком.
– Спасибо. Но лучше ни на что не рассчитывай.
– Звучит довольно честно, – неожиданно я вспоминаю, как она отвлеклась на уроке алгебры. – Эй, а что ты там разглядывала в окне?
Она растерянно оборачивается.
– Вспоминай – алгебра, мистер Даниэль, – подсказываю в ожидании ответа.
– Хм, – она пожимает плечами и возвращается к замку. – Возможно, там ничего и не было. Так, собралась парочка человек на парковке для студентов. Один из парней выглядел подозрительно.
– Подозрительно? – уточняю. – Может, объяснишь подробнее?
– Вряд ли. Просто подозрительно. Думаю, завтра я пропущу алгебру.
– Мне придется ходить за тобой следом, – усмехнувшись, предупреждаю ее.
– Как хочешь. Просто позволь мне делать свою работу, Таблоид{4}, – резким движением она открывает шкафчик и протягивает руку за книгами. Пока она их туда утрамбовывает, замечаю какого-то мускулистого парня, с интересом глазеющего на новую студентку.
– У тебя появился поклонник, – киваю на юношу, который, неторопливо раздевая мою партнершу взглядом, закрывает дверцу своего шкафчика. Если он не прекратит это, я повыдираю ему глаза.
Келс смотрит в его сторону, расплывается в улыбке и машет рукой.
– Эй, ты заигрываешь с ним? – смеюсь, отталкиваясь от шкафчиков, и мы идем на урок истории.
– Не доверяй никому и не думай, что кто-либо вне подозрений.
Отличная философия, Келс. Я отстаю от нее на пару шагов и позволяю немного смешаться с толпой. Ей удается завязать разговор с тем футболистом. А я захожу в класс и представляюсь мистеру Вебберу, учителю. Господи, ну почему в этой школе нет училок? Опять занимаю место в конце класса, чтобы наблюдать за своей партнершей. Она все еще строит глазки футболисту. Качаю головой: могла ли я ошибиться на ее счет? Вряд ли.
В памяти всплывают картинки моей школьной жизни. Я была популярной и умела лавировать между разными группками. В течение четырех лет играла за школьную баскетбольную команду, а на выпускном вечере произнесла прощальную речь. Это, конечно же, удивило моих приятелей, так как я всегда говорила им, что у меня твердая тройка по всем предметам. Так было проще, особенно из-за того, что я была на два года младше, чем все остальные. Это выделяло меня среди других, не меньше, чем мой рост. Родителям пришлось заниматься со мной дома по предметам начальной школы, поскольку мы с братьями были объектами множества угроз со стороны не столь либерально настроенных людей, как наша семья. Поэтому, когда после возвращения в Новый Орлеан я пошла в общественную школу, меня быстро перевели в старшие классы.
Получив стипендию университета Тьюлейн, я выбрала журналистику, чем немало удивила всю семью. Четверо моих старших братьев все как один традиционно выбрали юриспруденцию. Одноклассники видели ряд моих фильмов и пародий на документалку, сделанных в учебные годы. Но мама ожидала от меня большего. Она была разочарована, считая, что с моими мозгами можно было стать кем угодно. А я ей ответила, что я – уже кое-кто (по крайней мере, для нее), так что беспокоиться не о чем.