– Эй, Джимми, угадай, что находится поблизости?
Рыжеволосый кореец, наблюдающий за нашей перепалкой словно за турниром по пинг-понгу, расплывается в улыбке:
– Закусочная «Dirty water dog»?
– В точку!
Впервые с момента отъезда от телекомпании Джимми не выглядит испуганным ребенком. Он выскальзывает через заднюю дверь и оказывается возле закусочной раньше, чем я завершаю нелегальную парковку перед дверьми центрального здания лос-анджелесской общественной библиотеки.
– Взять тебе хот-дог? – спрашиваю, перед тем как спрыгнуть на тротуар.
Келси строит ту же гримасу, что и вчера, когда она увидела меня со случайной подружкой на байке.
– Нет. Это вредно для здоровья.
– Ну, мне пока еще не повредило, – оставляю ее одиночестве, чтобы купить самый лучший дар матери природы человечеству.
Я только подхожу к окну закусочной, а Джимми уже принимается за второй хот-дог. Мы всегда перекусываем у старины Вито, когда наша команда находится в центре Лос-Анджелеса. Вито выглядит так же, как хот-доги, которые он продает, – такой же морщинистый, румяный и долговязый.
Выдавливаю дополнительную порцию кетчупа на хот-дог и неожиданно слышу позади голос Келси. Закатываю глаза и ухмыляюсь Джимми – я заставлю ее подождать, потому что сейчас занята.
– Харпер! Господи Иисусе и все святые угодники! Иди сюда!
– А я и не знала, что с нами так много народу, скажи, Олсон?
Он корчит гримасу, приглаживая рукой рыжую гриву:
– Шуточки про Джимми Олсона мне надоели, это вредит моей карьере. Перекрашусь в прежний цвет.
– Джим, ты ее еще даже не начинал. Ты же только два месяца назад закончил школу кинооператоров.
– Харпер! Черт возьми! – на этот раз ее голос звучит еще громче.
Разворачиваюсь, запихивая остатки хот-дога в рот, и широко развожу руками, что на универсальном языке жестов означает «какого черта тебе от меня надо?»
– Рация!
Что-то случилось. Я опрометью устремляюсь обратно к микроавтобусу и как раз вовремя – оживает рация - «Началась перестрелка в общественной библиотеке Лос-Анджелеса, вызываю все патрульные службы!»
Мы разом поворачиваем головы в сторону места главной новости дня.
– Джимми!!! – я стремительно влетаю через заднюю дверь и хватаю камеру. По карманам жилетки рассовываю две дополнительные батарейки. – Сообщи об этом в телекомпанию и скажи, что мы – в гуще событий! – включаю обе камеры. – Как изображение?
Он оборачивается к мониторам, установленным в микроавтобусе:
– В порядке.
– Идем, Келс!
– Куда? – спрашивает она, расстегивая ремень безопасности.
На мгновение я застываю в недоумении от этого вопроса. Куда?!
– Внутрь, Келс. Там сейчас все и происходит. Не снаружи. Снаружи – это для офисных клерков и кандидаток на должность диктора выпусков новостей на сетевом канале. Внутри – это там, где и должны находиться репортеры, – я знаю, эти слова заставят ее сделать то, что мне нужно. Бегу ко входу с уверенностью, что она следует за мной, и появляюсь там как раз вовремя, чтобы не быть задавленной толпой напуганных выбегающих из здания людей.
Высокий рост и сила помогают мне прокладывать дорогу внутрь библиотеки без задержки или угрозы ранения. Останавливаюсь посреди фойе, не обращая внимания на впечатляющий архитектурный стиль, старинную мебель и люстру. Меня волнует только псих с пистолетом. Надеюсь, по крайней мере, что это будет псих с пистолетом. Такие парни приносят огромный рейтинг. И, судя по всему, в первый же рабочий день на эту телекомпанию у нас выдался такой эксклюзив. Отныне Чамберс будет меня носить на руках.
Еще один выстрел. По звуку похоже на обрез, не могу сказать точно – здешняя акустика сбивает с толку. Начинаю двигаться на звук прежде, чем понимаю, что кто-то находится позади. Оборачиваюсь – Келси следует по пятам.
– Вперед!
Арка в дальнем конце холла ведет в детское отделение библиотеки. О, черт. Только не дети! Я променяю самые высокие рейтинги в мире, чтобы спасти хотя бы одного ребенка. Мы заходим в коридор, ведущий к читальной комнате. Еще три выстрела. Эхо оглушает.
Келси выглядит так, будто готова в любой момент отойти в мир иной.
Когда слух возвращается, справа я слышу чей-то плач. Наклоняюсь и вижу маленькую девочку, свернувшуюся калачиком в углу. Она старается сжаться как можно сильнее, чтобы не стать легкой мишенью для выстрела.
– Эй, – мягко дотрагиваюсь до ребенка. Откладываю камеру, ведь и микрокамера заснимет все, что мне нужно.
Девочка отшатывается. Большие карие глаза всматриваются в меня сквозь пальцы, которыми она закрывает лицо. Переводит взгляд с меня на Келси и обратно. Наконец, стремительно бросается к моим ногам, обхватывая со всей силы икры. Ее слезы чувствуются даже сквозь ткань моих брюк. Глажу ее по спине и, отмечая смуглый цвет кожи, обращаюсь наугад:
– No te preocupes, estas bien (Не бойся, все в порядке).
Она поднимает голову и моментально перестает плакать.
– Ahora, necesito que estes bien callada (А теперь тебе надо вести себя очень тихо).
Она кивает и вытирает слезы маленькой ручкой.
– Eres una nina valiente. Como te llamas? (Ты такая смелая. Как тебя зовут?)
– Кристина.
– Que linda. Quedate con la amable rubia. (Красивое имя. Останься с этой красивой леди).
Кажется, я сейчас назвала «ледяную стерву» красивой?
Кристина снова переводит взгляд на Келси:
– Ella tiene tanto miedo como yo. (Она боится так же, как и я).
Она права. Келси выглядит даже более напуганной, чем девочка. Начинаю сомневаться насчет того, что брать с собой обычного диктора в гущу событий было хорошей идеей.
– Lo esta, yo creo. Donde esta el hombre? (Думаю, что да. А где тот, кто стреляет?)
Кристина показывает:
– El esta en el cuarto grande, con todo los libros grandes. (Он находится в большой комнате, где много больших книг).
Значит, в читальном зале. А теперь вопрос на миллион:
– Cuantos revolves tiene el? (Сколько у него пистолетов?)
Конечно, эта информация ничего не скажет мне о том, сколько там комплектов патронов. У него может быть до хрена запасов оружия, и я не узнаю этого, пока не проберусь туда.
Она пожимает плечами.
А теперь вопрос на десять миллионов:
– Hay otro ninos alli dentro? (А там есть еще другие дети?)
В глубине души я уже знаю ответ.
– Si. Mi clase todavia esta alli. Yo iva para el bano cuando el comenzo disparando a la gente. (Да. Весь мой класс. Я вышла в туалет, когда он начал стрелять в людей.)
А, ну это все объясняет. Она пошла в туалет, в то время как ее класс находился в том зале. Началась стрельба, и она спряталась как можно дальше. Возможно, собиралась пробраться в читальный зал, но, услышав выстрелы, вернулась в эту комнату.
Кристина робко касается пальцем моей жилетки.
– Es la policia? (Ты из полиции?)
Я усмехаюсь.
– No. Pero soy mejor que un policia. (Нет, я лучше, чем полиция).
Я могу натравить целый мир на любого всего лишь одним движением камеры. И сейчас я действительно собираюсь это сделать с тем ублюдком, чтобы отомстить за Кристину и других детей, которых используют и запугивают взрослые с пушками.
Подвожу девочку к Келси, которая все еще выглядит бледной. Беру руку блондинки и вкладываю в нее дрожащие пальцы Кристины. В глазах Келси – неприкрытый страх – единственная эмоция, которую я видела в них, не считая гнева или ненависти. На мгновение меня переполняет целая гамма чувств. На каком-то глубинном уровне мне жаль ее, но сейчас – не до проявления сочувствия. Я не могу позволить себе нянчиться с мисс «неженкой», и раздражение берет верх над другими эмоциями.
– Останься с девочкой.
Келси опускает на нее взгляд, будто в первый раз видит ребенка, и молча кивает.