– Ага. Они хотят немного прорекламировать фильм.
– А когда возвращаешься?
– Самое позднее – в пятницу.
Оборачиваюсь и обвиваю его руками за шею. Просто не могу не улыбаться, видя такую гордость в его глазах.
– Удачи тебе, друг мой. А где ты остановишься?
– Знаешь, – он шепчет мне на ухо, – я буду в гостинице Plaza.
– Молодчина, схватил удачу за хвост! Жаль, что не могу поехать с тобой. Провела бы уик-энд в полном безделье.
Он подталкивает меня к двери.
– Тебе его нужно провести, не вылезая из постели. А если поедешь со мной в Нью-Йорк, этого не случится. Вы окажетесь в разных концах страны. Поэтому давай, иди к своей подружке.
– Она – не моя подружка. У нас очень ровные отношения, без обязательств.
– Ну да, только, встречаясь каждый раз, вы трахаетесь как кролики, – смеется он, провожая меня до лифта и прихватив по дороге со столика в гостиной мой кошелек и ключи от машины. Эрик вкладывает их в мои пальцы и нажимает кнопку вызова лифта. – А теперь иди и немного развлекись.
– О, да, я так и собираюсь сделать, – целую его в щеку. – Тебе тоже удачи и хорошо повеселиться. Увидимся в пятницу.
Двери лифта открываются, и я исчезаю, махнув напоследок Эрику рукой.
Сидя в машине, глупо улыбаюсь. Частично это вызвано тем, что я действительно очень хочу снова увидеть Элизабет. А с другой стороны, не просто «увидеть». Мы вместе учились в колледже и там же сошлись во вкусах на многие вещи, в том числе нам нравилось спать вместе. Самое смешное, что мы никогда не требовали друг от друга каких-либо обязательств, вполне довольствуясь дружескими отношениями. Нам обеим была важнее карьера, и поэтому вполне хватало дружбы, окрашенной взаимным притяжением и «снятием напряжения». И, сказать по правде, мне есть что «снимать».
Элизабет – один из наиболее перспективных младших партнеров компании Andersen Kill (прим. kill (англ.) – убивать). Она просто обожает свою работу, и мало кто может сравниться с ней: она агрессивная, даже хищная, что как нельзя лучше соответствует названию фирмы. Усмехаюсь, представляя, как вся эта агрессия обрушится на меня сегодня вечером и продлится все выходные. Либидо уже и так на грани взрыва, в нетерпении ожидая этого момента.
Останавливаюсь у гостиницы. Мы встречаемся здесь каждый раз, так сказать – «на том же месте, в тот же час», но сегодня здесь будет весело. Открываю багажник, и привратник помогает выйти из машины. Я улыбаюсь (просто не могу стереть эту улыбку с лица) и отдаю ему ключи.
Из багажника извлекаю маленькую сумочку, которую при надобности можно увеличить вдвое до размеров мягкого портфеля, – этим уловкам быстро учишься, когда годами пытаешься сохранить все в тайне. Открываю ее, кладу внутрь кошелек и накидываю ремешок на плечо. Киваю привратнику, еще крепче прижимая ее к себе, вхожу в фойе и сразу же вижу Элизабет. Либидо, терпеливо ожидавшее взаперти своего часа, усиливается и пускается в плясовую, сопровождаемое глухими ударами сердца.
Боже, как же она красива! Глядя на нее, вдруг отчетливо вижу сходство с Шерон Стоун. Неудивительно, что я так хочу ее. Она улыбается и машет мне, распахивая навстречу руки.
Наконец-то! Мы обнимаемся.
– Господи, Келс! Мы, кажется, не виделись целую вечность, – улыбается она, когда мы немного отстраняемся друг от друга. Ее руки медленно скользят вдоль моих, вызывая мурашки по всему телу, надолго заброшенному своей хозяйкой.
– Да, Бет, много времени прошло. Как ты?
– Работаю на износ, милая, а ты?
– О, прошу тебя, – с мольбой произношу я, и внезапно на ум приходит мысль о Харпер, но к счастью, столь же быстро исчезает. – У меня много чего случилось, но лучше не будем обсуждать это в фойе.
– Хорошо. – Она берет мою сумку и передает служащему гостиницы. – При бронировании номера возникли какие-то проблемы из-за ошибки в компьютере, они пытаются подыскать другой. Давай сходим в бар и чего-нибудь выпьем, пока там все не уладят.
– Сейчас, только кошелек достану, – намереваюсь взять сумочку, но Элизабет тянет меня в направлении бара.
– Не нужно, тебе не понадобится. Сегодня за все плачу я. Слышала, в твоем шоу – новые сотрудники. Харп…
Обрываю ее жестом руки:
– Пожалуйста, не упоминай, – вздыхаю я, устраиваясь за столиком.
Она с беспокойством придвигается:
– Что?
– Ее имя. Не поверишь, но с ее появлением моя жизнь круто изменилась. И это произошло всего лишь две недели назад.
– В худшую сторону?
– В ужасную. Пожалуйста, давай не будем сейчас о ней. Я здесь не для этого, а … – делаю паузу, разжигая ее интерес, – чтобы раствориться в тебе на этих выходных и напомнить себе, почему ты стала моим самым лучшим приключением в Браунском университете.
– Да, самым лучшим, – с легкостью вторит Элизабет, – постарайся об этом никогда не забывать.
Выпивка была уже заказана по второму разу, когда неожиданно у Элизабет «проснулся» пейджер. Мы с негодованием уставились на это маленькое устройство – ведь оно может полностью перекрыть наши планы на уик-энд. Внутренне содрогаюсь – я просто умру, если что-то между нами сейчас вмешается. И почему я сразу же не потащила ее наверх?
Элизабет снимает с пояса пейджер, проверяя номер.
– Черт! Это Агилера. Надо подняться в комнату и перезвонить ему. Он меня уже достал из-за слушаний в пятницу.
Настороженно смотрю на нее:
– Тебе придется вернуться в Нью-Йорк?
Она улыбается своей фирменной улыбкой, которая привлекла к ней за эти годы многих клиентов, и в свое время, лет десять назад, разбудила и помогла осознать мою сексуальность.
– Я покину тебя только на часик. Пойду, успокою его, – наклоняется она ко мне, открывая прекрасный вид на свои прелести, – а затем тут же вернусь, чтобы тебя утешить.
– Ты всегда много обещаешь.
Она подмигивает и уходит. Наблюдаю за мягким покачиванием ее бедер, пока она полностью не исчезает из виду.
В ожидании Элизабет я оглядываюсь по сторонам – чудесное зрелище! Вижу сразу несколько красивых женщин, и одна из них – очень привлекательная – улыбается мне. На долю секунды мы пересекаемся взглядами. Это неудивительно, множество людей узнают меня благодаря работе в программе новостей. Рассматриваю других посетителей. Не перестаю удивляться, как молодые яркие женщины могут встречаться со старыми, толстыми и уродливыми мужчинами, причем этой несуразицы, кажется, никто не замечает. Например, если я в пятьдесят буду встречаться с молоденькой девушкой, неужели окружающим покажется это нормальным? Что-то сомневаюсь. По многим причинам.
Погрузившись в раздумья, я не заметила, как всех этих красоток неожиданно окружили мужчины в темных костюмах. Один из них возник и возле моего столика.
– Да?
– Агент Гибсон, лос-анджелесское управление полиции, – представляется он. – Пройдемте со мной, мэм.
– Зачем?
– Вы арестованы, мэм. Пожалуйста, поднимайтесь и следуйте за мной.
– За что? – я и не думаю подниматься. Должно быть, это какая-то шутка.
– За проституцию, – он наклоняется, хватает меня за предплечье и начинает выталкивать к выходу.
– Прекратите! – бью его по руке. – Оставьте меня! – повышаю голос в надежде обратить на себя внимание: этот человек безумен. – Вы хоть знаете, кто я?
Он не реагирует.
– Сколько таких сказок я каждый раз слышу при задержании! – он еще крепче сжимает мое предплечье и волочит из бара в фойе.
– Я – Келси Стентон, диктор с четвертого канала новостей, – неожиданно обнаруживаю себя на улице, удивляясь, как я здесь очутилась.
Полицейский подзывает старшего.
– Сержант, она говорит, что работает на телевидении.
– Келси Стентон, с четвертого канала, – добавляю я.
Серые глаза сержанта некоторое время внимательно изучают меня.
– Нет, она слишком мала ростом. Затолкни ее в фургон. Не стоит устраивать здесь сцену, – бросает он полицейскому.