– С тех пор, как я не могу вести ее сам, – тихо признается Гари, понимая, что ведет себя как первоклассная сволочь.
– Гари, тебе стоит сменить эти уродливые рубашки в клеточку. Ты в них – словно дровосек. Люди думают, что ты носишь с собой топор и пилу.
Он гогочет так, что тоже чуть не проливает свое пиво.
– Ну у тебя и сравнения!
– Кто бы говорил, – хохочу вместе с ним.
Мы снова помирились. За это я и люблю Гари. Он очень похож на моих братьев. Мы все время наезжаем друг на друга, но при этом не умеем долго дуться. С женщинами все по-другому. Если уж они затаили обиду, то навсегда. На всю жизнь. А Келси – настоящая женщина.
Исподтишка наблюдаю за маленькой блондинкой. О … она милая. Несмотря на маленький рост, все что надо у нее на месте, и, кроме того, очень приятная улыбка. Она выглядит дружелюбной, а мне сейчас как раз и нужен кто-то в этом роде.
Только подумать – Келси решила, что это я ей послала цветы!
Ну конечно! Я бы ей отослала… увядшие розы. Даже знаю места в Лос-Анджелесе, где можно такие раздобыть.
Но сейчас есть кое-что поважнее. Например, глубокое декольте на блузке блондинки и мой высокий рост.
– Гар, прости, я на секундочку.
– Ну, конечно. А я посижу тут снова в одиночестве. Как всегда.
– Я же сказала, смени рубаху. Вот увидишь, все изменится, – напоследок еще разок советую ему, прежде чем подкатить к блондинке.
Выхожу из «Мерседеса» и по дороге в телестудию мысленно прокручиваю все, что происходит с моей несчастливой жизнью в данный момент. Утром я проводила Эрика в аэропорт. Он на месяц уехал сниматься куда-то в Северную Каролину. Пресса снова преследовала нас, поэтому возле регистрационной стойки пришлось обменяться страстным поцелуем. Тот, кто научил его так целоваться, заслуживает моей искренней признательности.
Прошло не так много времени, а я уже скучаю по нему. Может, я все-таки натуралка? О нет, не думаю. Все указывает на обратное. Да и свидетели есть. Возможно, мне просто не хватает друзей по жизни. Точно! Вот в чем причина.
С сомнением качаю головой – что все это значит? Господи, Келс, ты слишком долго была одна. И будешь одна на День Благодарения. Еще один праздник, который ты проведешь в кинотеатре, наслаждаясь попкорном вместо индейки.
По крайней мере, есть и хорошая новость – судья, рассматривающий дело моих родителей, перенес слушание после Нового года. Просто замечательно. Пусть тоже помучаются во время праздников.
Это все – заслуга Бет, я попросила ее поспособствовать с этим делом. Она сказала, что теперь я ее «должница». Ну что ж, я совсем не против «расплатиться» с ней, когда прилечу в Нью-Йорк на слушание. Во всем этом есть только один плюс – каким бы ни был исход этого дела, присутствие Бет скрасит его.
И, кроме того, приятно будет повидаться с Мартой, при воспоминании о которой улыбка сама собой озаряет мое лицо. Мне бы очень хотелось общаться с ней почаще. Бывшая экономка была моим единственным настоящим другом в родительском доме. Надо будет послать ей цветы.
И прекратить, наконец, эту меланхолию.
Но мысли снова предательски возвращаются к Харпер.
Боже, ну и задала она жару в последние дни. Национальная стрелковая ассоциация (НСА) проводила в течение последних трех дней заседание в Лос-Анджелесе. Естественно это вызвало множество протестов до, в течение и после заседания. Мы освещали протесты, сами заседания, брали интервью у адвокатов НСА. Шумиха поднялась, когда через квартал от места заседания какой-то ребенок поднял стрельбу. В течение одного дня нам пришлось делать почти 100 нарезок репортажей для рассылки в филиалы по всей стране. Бешеный темп работы в течение последних двух недель нас всех очень вымотал. Но не могу сказать, что я была сильно против этого, поскольку мы с Харпер почти не разговаривали друг с другом.
При воспоминании об этом становится немного не по себе. Хотелось бы выпытать у нее, что же все-таки произошло тогда в Омахе. Я уверена, что она знает. Иначе, почему она посмеялась над моим вопросом? Я просила ее быть честной, и она обещала, а затем просто посмеялась надо мной. И это больше всего убивает. Она просто насмехается надо мной.
При входе в здание вижу впереди себя Харпер. Она ожидает лифт. Я делаю глубокий вдох и прохожу через стеклянную дверь. Подхожу и становлюсь рядом с ней. Она косится на меня.
– Доброе утро, – здоровается она, уставившись на двери кабины.
– Доброе утро. Что у нас сегодня по плану? – я горжусь тем, что и в такой ситуации не забываю о вежливости и веду себя цивилизованно.
– Ребята скоро закончат редактировать еще пару сюжетов. Затем нам надо будет сесть и обсудить концепцию передачи. Тебя устраивает?
– Угу.
– Хорошо.
Мы, не глядя, обмениваемся фразами. И я захожу за ней в лифт, вздыхая – ни словечка не сказано о той поездке. Когда мы выходим, меня ловит курьер.
– Это передали для Вас сегодня утром, мисс Стентон, – он вручает мне небольшого пухлого белого медвежонка и розу.
– Я собирался оставить это в Вашем кабинете, но он заперт.
– Заперт? – переспрашиваю его. Я никогда не закрываю свою дверь. С подозрением взираю на Харпер:
– Это ты ее заперла?
– Нет, – недоуменно звучит в ответ.
Мальчик-курьер снова подает голос в попытке снизить напряжение, возникшее между нами:
– Ночью здесь работает новый уборщик, возможно, это он запер дверь.
– Пожалуй, стоит написать ему записку с просьбой не делать этого. Обычно я оставляю ключи в ящике стола. Будет очень прискорбно, если он запрет дверь, – пытаюсь дать пояснения и чувствую себя виноватой перед Харпер. Что это со мной происходит?
– Вам что-нибудь нужно еще, мисс Стентон?
– Нет, спасибо.
Он застенчиво улыбается и уходит.
Заставляю себя взглянуть на Харпер – она раздражена моим подозрением.
– Извини.
– Не страшно, – отмахивается она, но я знаю, что это не так.
Я замечаю карточку, прикрепленную к розе, достаю ее и читаю – «От твоего тайного поклонника».
– О нет, только не это, – вырывается стон.
– Что случилось?
Я удивлена тому, что она спросила, поэтому решаюсь в ответ быть дружелюбной. Достаточно того, что мы обе чувствуем раздражение по отношению друг к другу.
– Помнишь те розы позавчера?
– Да.
– Вчера была шоколадка «Годива», а сегодня – вот, – показываю ей плюшевого мишку. – И все это от какого-то «тайного поклонника».
– Очень мило, – она тормозит у кофемашины, чтобы налить чашку кофе.
Я прислоняюсь у стены рядом.
– Неужели он действительно думает, что это заставит меня влюбиться в него?
Харпер фыркает.
– Почему ты считаешь, что это мужчина?
Она права. Я не могу знать этого наверняка.
– Просто интуиция подсказывает.
Харпер отпивает кофе.
– Ты уверена, что это не от Эрика или Бет?
– Да, я уже спрашивала у них. Поэтому и поинтересовалась у тебя насчет букета роз.
Она напрягается.
– Это звучало как обвинение.
– Да, знаешь, я ….
Она опять отмахивается.
– Ладно, давай просто забудем.
Мне бы хотелось. Но я все еще не верю до конца, что это не она.
Подходим к дверям моего офиса. Я берусь за ручку – дверь заперта.
– У тебя есть ключ?
– Подержи, пожалуйста, – передаю ей мишку и начинаю искать ключ в сумочке.
Я вытряхиваю содержимое на стойку и слышу смех Харпер. Она с интересом вертит в руках коробочку для контрацептива.
– Бесподобно! Ты в ней держишь леденцы?
– Это для виду. На тот случай, если я потеряю сумку.
– Ты все делаешь для виду.
Упс.