- Ты слишком много переживаешь, - шепчу ей, когда мы заканчиваем целоваться, и ищу губами ее ушко.
- Заткнись, Таблоид, и отнеси меня в постель.
Вот это правильно.
Я могу видеть из своего офиса все, что происходит у нее в кабинете. Она хлещет кофе и орет на кого-то по телефону, размахивая руками. Эта сцена вызывает у меня улыбку.
Самое смешное в ее самоназначении себя на должность моего персонального телохранителя – это сопровождение меня в спортзал по утрам. На прошлой неделе она купила абонемент сразу же после того, как сообщила ужасную новость про моего «поклонника», но ее хватает только на то, чтобы сидеть в джус-баре и пить кофе, который она приносит с собой.
Ну и конечно же - глазеть на занимающихся женщин.
Это меня немного беспокоит, но я все-таки доверяю ей. Я знаю, что Харпер, несмотря на все свои недостатки, - самый надежный человек из всех, кого я когда-либо встречала в своей жизни. Все равно большую часть времени она пялится на меня.
Однако посещения спортзала ужасающим образом сказываются на ее либидо, и поэтому она всегда настаивает по утрам, чтобы мы вернулись домой, переоделись и кое-чем занялись, чтобы снять напряжение. Сегодня утром у нас не хватило на это времени. Поэтому, как всегда в такие дни, она носится фурией по телестудии, и это меня страшно веселит, так как я единственная, кто знает причину. Но если она это заметит, мне не поздоровится, поэтому я делаю все возможное, чтобы скрыть свою усмешку.
Пока я пью маленькими глоточками чай и просматриваю телевизионные каналы, раздается звонок телефона. Я рада этой передышке, выключаю звук у телевизоров и поднимаю трубку.
- Келси Стентон.
- Эй, малышка, привет! – к своему удивлению, я тут же узнаю голос Генри Ричардсона. Долгие годы он проработал с моим дедушкой в министерстве обороны в качестве биоинженера. В последний раз они сотрудничали в биомедицинской лаборатории по разработке вакцин против потенциальной химической угрозы. Дедушке очень нравилась эта работа, он считал очень достойным занятием защищать население от невидимых врагов. Мой дедушка был очень хорошим человеком, и я очень тоскую по нему.
- Генри, - тихо говорю в ответ, очнувшись от своих воспоминаний. Это непросто, так как каждый раз, когда слышу голос Генри, я всегда вспоминаю дедушку. Мне хочется сбросить этот звонок, чтобы избежать этих воспоминаний. У меня и так сейчас много забот с Харпер и развитием наших отношений и с преследованием серийным убийцей, чтобы погрузиться в воспоминания о счастливых днях с веселым старичком. Они одновременно и горькие и приятные – я так и не попрощалась с дедушкой и не хочу этого делать сейчас. Он единственный человек, которому я благодарна абсолютно за все счастливые моменты в своем детстве.
Но к счастью Генри звонит не для этого.
- Не знаю, есть ли у тебя время помочь старому другу.
- Всегда найдется, Генри, - честно отвечаю ему, откидываясь на спинку стула и покусывая кончик ручки. Меня немного удивляет его прямота. Генри всегда был из тех, кто поднимет всех на уши, чтобы добиться своего.
- Твой дедушка всегда говорил мне, что ты – очень классный тележурналист и умеешь докопаться до сути любого явления.
Я тихо смеюсь.
- Мы оба знаем, что дедушка любил слегка приврать.
- Только не в отношении тебя, солнышко. Ты же знаешь это.
- Знаю.
Генри, пожалуйста, я сейчас не выдержу. Не надо об этом.
Я слушаю вполуха рассказ Генри о том, как он вышел на пенсию пару лет назад и занимался лошадьми на своем ранчо. Он думал до прошлой недели, что давно уже вышел из игры в биохимическое оружие. Но, кажется, Техас стал одним из нескольких штатов, где у скота могут быть обнаружены споры сибирской язвы. И он полагает, что кто-то старается выделить возбудитель этого заболевания, чтобы вырастить споры для проведения теракта.
Это только предположения и слухи, и возможно полная нелепица, чтобы поверить в это. А может быть, это просто предлог, чтобы вернуть меня в Техас. Я дала себе обещание, что никогда больше не вернусь домой.
- Техас? Какой к черту Техас? – спрашиваю Келс, когда она усаживается на мой диван. Я еле сдерживаю себя, чтобы не присесть рядом с ней и не испытать мой диван на прочность. Ее дурацкий класс по аэробике закончился сегодня утром слишком поздно. Поэтому вместо того, чтобы составить мне компанию и заняться по-настоящему интересным делом, Келс потела вместе с десятком теток в узких обтягивающих лосинах … о, Боже, Харпер, не думай об этом. Тебе довольно и того, что было утром.
- Знаешь, - немного вздыхает она, перекрещивая ноги в стиле «Основного инстинкта».
Продолжай в том же духе, Келс, и мы-таки испытаем мой диван на прочность. Прямо здесь. Прямо сейчас. К черту открытые жалюзи и все последствия.
- Моя семья по линии отца происходит из Техаса, - продолжает она, игнорируя мое недовольство.
Я смеюсь, облокачиваясь на локти и наклоняясь чуть вперед.
- Значит, ты не стопроцентная янки?
- Нет. Я родилась и выросла в Нью-Йорке, но иногда приезжала к моим бабушке и дедушке в Техас, - она улыбается мне с недоуменным взглядом. Я знаю, ее удивляет мой вопрос. Но я поясню ей позже.
Думаю, мама будет в восторге от этой новости. Техас, конечно, это не совсем Юг, но хотя бы находится по другую сторону линии Мейсона-Диксона.
- Друг моего дедушки позвонил мне сегодня утром. Ему нужна моя помощь. Даже фактически не моя, а наша.
- Ну, все твои друзья …. – я чуть не сказала «занозы в моей заднице» (если брать во внимание например Эрика и Сьюзен), но сдержалась в последний момент, - мои друзья, - вежливо заканчиваю фразу и перемещаюсь, чтобы присесть на краешек стола для лучшего обозрения того, что скрыто под ее блузкой. Я скрещиваю руки на груди. – А в чем проблема?
Она чуть наклоняется вперед, чтобы я смогла все рассмотреть в деталях. Я улыбаюсь; Келс, ты хитра и отлично умеешь флиртовать.
- Ты веришь в существование спор сибирской язвы?
Генри встречает нас в международном аэропорту Сан-Антонио и выглядит именно так, как его описала Келси – седым и улыбчивым. Он похож на человека с рекламы сигарет Марльборо – три пачки сигарет каждый день, загорелый под жарким южным солнцем и не признающий другой одежды кроме фланелевых клетчатых рубашек. Он мне нравится. Генри крепко по-медвежьи обнимает мою партнершу, так что она не может вздохнуть, а затем подходит ко мне и пожимает руку.
- Келси, ты выглядишь великолепно, - снова оборачиваясь к ней, делает комплимент. – Ты превратилась в настоящую красавицу.
Не могу не согласиться с этим утверждением и согласно киваю, за что получаю легкий толчок локтем по ребрам.
Мы представляем Олсена и Конрада, которые уже начали настраивать оборудование и поэтому нас быстро покидают, и направляемся к месту выдачи багажа.
- Твой дедушка гордился бы тобой, Келси, - говорит Генри, когда мы заходим на эскалатор.
Меня интригует этот разговор, потому что Келси очень мало мне рассказывала о своем дедушке. Я только знаю, что он был очень дорог ей и что его уже нет в живых. И почему только люди так боятся смерти? Почему считается неприличным говорить, что кто-то умер? Наверное потому что несмотря на все наши убеждения, мы все-таки верим, что это конец всему. Если это правда, то это очень горькая правда. Но я не верю в это. Может быть, я и бывшая католичка, но я глубоко верю в вечную жизнь после смерти.
Все мои прежние попытки выудить информацию из Келси о ее дедушке были встречены сомкнутыми губами и мокрыми от слез глазами. И поскольку я не выношу вида ее слез, каждый раз мы опускали эту тему. Даже сейчас при виде Генри она на грани того, чтобы расплакаться. Я легонько поглаживаю ее спину и с удивлением замечаю благодарную улыбку в ответ. Эй, я умею сочувствовать. Даже если никто этому и не верит.