— Девушка… — задумался я о Кате.
Я сосредоточился на последних воспоминаниях. Помню, Катя кричала: наши идут…
— Русские идут, — случайно вырвалось у меня на русском языке.
— Что? — также на русском спросил у меня собеседник. — Вы русский?
— Нет, я немец, — продолжал я говорить на немецком, — а вот моя девушка была русской. Я хочу её найти.
— Так вы говорите по-русски или нет? — не отставал от меня мужчина, пытаясь узнать правду.
Я посмотрел в его глаза, которые без конца моргали то ли от тика, то ли от любопытства и ответил на русском:
— Да, я говорю по-русски…
— Ваша русская девушка, она кто вам?
— Она, — злобно выделил это слово я, — моя девушка!
— Не расстраивайся! Я видел, что нескольких женщин конвоировали на ту сторону лагеря! — здоровяк показал рукой на другую сторону лагеря, на широкий коридор, по которому ходили постовые. За этой дорожкой находился еще один сектор, огороженный колючей проволокой.
— Это там, — махнул я в том направлении, — ты видел женщин?
— Да! Всех немецких женщин держат там!
— Она русская девушка! — пояснил ему я.
— Откуда ты с ней знаком? — продолжал расспрашивать меня мужчина.
— Это неважно! — буркнул я, — главное — узнать, где она сейчас!
Задумавшись, я нащупал в кармане фотографию семьи из своей квартиры, посмотрел на нее и вновь повернулся к собеседнику.
— У тебя есть карандаш или ручка? — опять обратился я к нему на немецком.
— Ты хочешь написать? — промолвил он, заглядывая на фотографию. Этот толстяк уже начинал меня раздражать, и это он сам заметил, увидев мой недовольный взгляд.
— Да, — буркнул он себе под нос, — я сейчас дам карандаш, у меня есть.
Мужчина стал хлопать себя по карманам, сунув руку в один карман, затем в другой. Так и не отыскав карандаш, он раскрыл свой коричневый чемодан, и я увидел планшет, очень похожий на мой.
— Это мой планшет! — вырвалось убедительная немецкая фраза у меня.
— Да! — выпучив свои глаза, сказал мужчина. — Это было при тебе, когда ты к нам попал!
— А почему он у тебя в чемодане?
— Шел дождик, я не хотел, чтобы твои документы промокли! — земля действительно была влажной, значит, мужчина не лжет.
— Там мои рисунки, а не документы! — пояснил я, забирая планшет обратно. — Благодарю!
Из планшета я вынул стопку бумаги с рисунками, взгляды этого мужчины и других ребят сразу устремились на меня. В плену нечем заняться, хотелось любыми способами скоротать время, поэтому я стал делиться своими работами с компанией.
В мой адрес сразу посыпалась похвала, и слышать это мне было очень приятно. Мои рисунки на какое-то время стали темой обсуждения. Поднялся вопрос о настоящих женщинах, о разнице между немецкими и русскими, а я слушал мужские споры и вспоминал только одну русскую девушку, другие для меня не существовали. Мне достаточно любить одну, я готов был идти до конца.
По разделительному коридору между двумя частями лагеря вышагивал молодой лейтенант. Он рассматривал какие-то документы, время от времени приподнимая голову, и иногда посматривад на военнопленных. Обходя людей, я поспешил к нему, остановившись у разделявшей лагерь колючей проволоки, а молодой лейтенант, сделав еще два шага, поравнялся со мной.
— Товарищ офицер, я могу узнать? — я нашел в себе смелость заговорить с ним по-русски.
Он обернулся и подозрительно посмотрел в мою сторону, развернулся и подошел вплотную к забору, вопросительно посмотрев на меня.
— У вас должна быть Краснова Екатерина Викторовна, её вместе со мной взяли в плен. Пожалуйста, можно узнать, что с ней?
— Вы русский? — спросил у меня офицер.
— Да! — решил соврать я. — Случайно попал в плен!
— Так, не морочьте мне голову! — категорически заявил офицер.
Я развернул в его сторону один из портретов, на котором была нарисована Екатерина.
— Это и есть Краснова Екатерина Викторовна? — мигом оценил мои художества лейтенант.
— Она русская, я очень хочу ее увидеть! — чуть ли не со слезами на глазах упрашивал я молодого офицера.
— Я не помню такую женщину, — офицер закрыл свою папку, — у нас таких не было!
— Не может быть, она была рядом со мной! — настаивал я.
— Мне это неинтересно! — махнул рукой лейтенант. — У меня и так хватает забот!
Офицер развернулся и ушел прочь, а я вернулся на свое прежнее место.
— Здесь вы ничего не узнаете о своей девушке, — стал меня успокаивать все тот же мужчина. Он подошел ко мне, протянул свою руку и представился:
— Меня зовут Менахем! — выпятив вперед губы, он качнул головой. — Да! Я настоящий еврей!
— Ничего страшного! — успокоил его я. — Это неважно!