Вспомнив карту, которую я изучал в кабинете лейтенанта Юргена, я решил срезать свой путь через овраг. Пока «Опель» с грузовиком объезжали его, я успел обогнать их и встретить с другого ракурса. Мне нужно было еще перебежать дорогу и оказаться на другой стороне, там было удобнее продолжать слежку за моим объектом. Оглядевшись по сторонам, я, пригнувшись, вышел на дорогу и услышал ржание лошади и поскрипывание колес повозки. Кто-то подъезжал к повороту дороги, к счастью, меня не заметили.
Затаившись уже на той стороне, я продолжил свое наблюдение. Из-за поворота выехала груженая повозка, сопровождал ее какой-то старик. Навстречу двигались тот самый «Опель» с грузовиком. Как только повозка почти приблизилась к подъезжавшему навстречу ей автомобилю, «Опель» перегородил ей путь и остановился. Из него вышел один немецкий офицер, вслед за ним из кабины грузовика выпрыгнули водитель и солдат. Они тоже направились к повозке.
— Добрый день, господин офицер! — поздоровался старик.
— Что везем? — с немецким акцентом, но на русском спросил офицер, подойдя ближе к повозке. Он приподнял покрывало и застыл от увиденного там, после чего качнулся назад, вопросительно посмотрев на старика, который в ответ глубоко вздохнул. Офицер продолжал сверлить деда взглядом. Тот чуть опустил голову вниз.
— Что это? — поспешил поинтересоваться офицер.
— Будто бы вы не знаете, господин офицер! — произнес дед, и спокойно закурил.
— Я спрашиваю тебя, что произошло? — он подошел ближе к старику и ткнул дулом своего пистолета ему в подбородок. Изо рта старика на землю упала сигарета.
— Сегодня ночью напали на нас! — забрав вверх голову и глотая слюну, сказал старик.
— Снова партизаны?! — разозлился офицер.
— Да, господин офицер. Сейчас я вам всё объясню. Вчера днем полицаи напились и начали чинить свои порядки. И этот Иван Дубинин стал издеваться над женщинами, потом застрелил одну беременную женщину и пару стариков, кто хотел заступиться. Дочка убитой убежала в лес к партизанам, и ночью они напали на деревню, убили всех полицаев и вот, двоих ваших. Многие из местных сразу же ушли вместе с партизанами в лес, остались одни старики. Если считать точнее, то осталось пару стариков, вместе со мной трое, да десяток, наверное, старух. Всё, нет деревни больше. А этих немецких солдат, — он указал на повозку, — вам в немецкую часть вашу везу, на захоронение.
— Откуда они там оказались? — в гневе закричал офицер.
— А я почем знаю? — развел руками старик, — они часто приходили в деревню и оставались там ночевать.
Старик снял кепку с головы и обтер ею лицо.
— Да к женщинам они нашим приходили, господин офицер! — надевая снова кепку, дополнил он, — всё, отходились…
— Езжай! — приказал офицер старику и махнул рукой.
Старик спрыгнул с повозки, поднял с земли сигарету, стряхнул с нее грязь и снова всунул в зубы, дернул вожжи и продолжил свой путь.
Тут я нечаянно наступил на ветку, которая предательски хрустнула. Я замер и притаился. Офицер быстро оглянулся в мою сторону.
— Тихо! — крикнул он по-немецки и поднял руку. Солдат и водитель передернули затвор автоматов.
— Тихо, я же сказал! — пристально оглядывая окрестность, прошипел он.
Офицер жестом приказал шоферу грузовика и солдату проверить место, где находился я. У меня не было никакого желания выдавать себя, поэтому, схватив ком твердой земли, что лежал у моих ног, я кинул его в сторону, чтобы отвлечь внимание. Комок попал в дерево, на верхушке которого раздался крик вороны. Она взмахнула крыльями и перелетела на другое дерево.
— Так, быстро в деревню! — отозвал их обратно офицер и сел в «Опель». Напоследок офицер выглянул из окна автомобиля и оглянулся по разным сторонам, постучал пальцами снаружи по стеклу автомобильной двери. Холодный взгляд старого вояки еще раз пробежался по дереву, с которого взлетела ворона. Офицер быстро скомандовал завести мотор, и машина уехала.
Всё обошлось. Я не стал дальше следовать на ними, теперь мне известно, что партизаны стали вести себя более открыто, и их стало больше.