Обстановка накалялась. Местные жители были обеспокоены хамским поведением немецких солдат и полицаев. Русские были озлоблены и были готовы на любые действия против врага, нельзя было недооценивать противника. Да и вообще, находясь в тылу врага, всегда нужно соблюдать меры осторожности. Я находился в неизученном квадрате местности и легко мог попасть в ловушку русского снайпера. Но мне оставалось только ждать нового приказа от напарника, который руководил нашей операцией.
Примерно через час русская повозка возвращалась обратно. На телеге уже не было тяжелой ноши, и лошадь легко бежала вперед. Сверху с горы раздался знакомый сигнал. Я отыскал глазами старшего снайпера и получил новый приказ: сопроводить повозку и проследить, куда она поедет, а затем нанести координаты на карту и вернуться с полученными данными.
Дорога была извилистой, вела через пустырь и лес. Ландшафты менялись один за другим, я то держался позади повозки, то опережал её, русская природа позволяла беспрепятственно укрываться за кустарниками и деревьями. Объект благополучно вернулся в деревню. Я обозначил ее на карте, как и требовало задание, затем поспешил вернуться на прежнее место, но случилось непредвиденное: я действительно заблудился, причем у меня не оставалось ни продуктов питания, ни воды. Фляжку с водой я брал с собой, но потерял ее, наверное, когда перебирался через овраг. Нужно было что-то делать. Хорошо, что карта оказалась при мне. Раскрыв ее, сделал вывод, что лучше мне направиться к одной из тех мелких деревень. Может, удастся раздобыть хоть какие-нибудь продукты.
Осторожно продвигаясь по лесу, я почувствовал запах костра. Не спеша и осторожно стал пробираться к нему и вскоре увидел лагерь партизан. Было разведено несколько костров, возле которых копошились в основном женщины. Видимо, что-то готовили.
Запах партизанской кухни распространялся на несколько десятков метров. Почуяв еду, мой желудок недовольно заурчал, демонстрируя острое желание хотя бы чем-то перекусить.
Я насчитал человек сорок-пятьдесят с оружием, здесь были и обычные гражданские: женщины, старики и дети. Возможно, что партизанских отрядов в лесу было несколько или основная часть солдат ушла на задание. Очень интересно было, кто же их командир? Вполне могло быть, что вон тот, в черной кожаной куртке и старой зеленой фуражке со звездой. Я пытался разглядеть мужчину, изучая обстановку вокруг себя.
Затем я раскрыл карту и с трудом нашел свое местоположение. Достал карандаш и крестиком указал нахождение лагеря партизан. Нужно было двигаться дальше. Я стал медленно отползать назад и почувствовал, как во что-то уперся спиной. Развернувшись, я увидел наставленное на меня дуло автомата. Рядом стояли два партизана. Я не успел опомниться, как они быстро обезоружили меня.
— Как раз вовремя, — сказал один из них, — к обеду!
Удар. И потеря сознания.
Глава 10
Очнувшись, я понял, что привязан к дереву. Немного болела бровь. По тому, что на лице присутствовала запекшаяся кровь, я сделал вывод, что уже давно здесь нахожусь. Руки затекли. Веревки были сильно затянуты на запястьях.
— Как же мне не повезло, — тихо пробормотал я.
Мне даже не удалось сделать ни одного выстрела на этой войне, а я уже попал в плен к русским и не знал, как в дальнейшем повернется моя судьба.
— Что? Очнулся? — подойдя ко мне, сказал партизан и ударил меня ногой в живот.
— Тащи сюда его! — крикнул ему тот, что был в черной куртке.
— Снайпер, значит?! — проскрипел сквозь зубы партизан.
— Ich… — на немецком пробормотал я. В момент, когда русские взяли меня в плен, при мне была снайперская винтовка и немецкая экипировка. Оправдываться было бессмысленно. Очевидно, что я снайпер. Я решил не показывать партизанам, что знаю русский язык, чтобы по возможности оценить ситуацию и постараться найти выход из нее. Вдруг услышу планы противника.
Партизан размахнулся и сильно ударил меня кулаком в челюсть. В глазах всё поплыло, на землю хлынула с лица алая кровь, сопровождаясь адской болью во рту. Когда на этот раз я пришел в себя, то был уже привязан к спинке стула. На меня плеснули ведро холодной воды.
— Немец, значит! — глядя мне в глаза, сказал командир, тот самый, в черной куртке и зеленой фуражке со звездочкой. Его прокуренное дешевыми сигаретами лицо было очень старым, но мордастым и своим диким взглядом он меня пугал. В его глазах горела ненависть, а пальцы рук постоянно нервно сжимались и разжимались, будто готовились к схватке. А может, это было его привычное поведение.