Девочка лет двенадцати-четырнадцати в школьной форме сидит за партой. Левый уголок снимка был опален до самого лица, немного изменив его очертания и окрасив фото в черно-рыжий цвет. Кроме формы, я успел разглядеть темные волосы девочки и грустные глаза, будто бы она не выучила урок. Я хотел более внимательно рассмотреть портрет его дочери, но русский пленник выхватил фото из моих рук и спрятал в карман, застегнув для надежности пуговицу на нем.
В порыве сочувствия я предложил русскому нарисовать портрет его дочери по снимку. Он не совсем понял, как это.
— Сейчас я вернусь! — предупредил я его и вышел из комнаты, чтобы попросить у ребят бумагу и карандаш.
— Ты что там делаешь? — поинтересовался Велтон.
— Я использую свой метод общения с пленниками.
— И как успехи?
— Надеюсь, мне будет что сказать вам, но чуть позже! — уверенно заявил я.
— Зачем тебе бумага?
— Вот как раз для дела! — нервно сжал я кулаки. — У кого есть лист бумаги?
Велтон посмотрел на стену, там висел его планшет.
— Возьми ... Вон, видишь планшет, а под ним столик! Там бумага должна быть, и карандаш я видел там.
— Отлично! — я поспешил отыскать заветную бумагу.
И вот я уже рисую портрет дочки нашего пленника. Перерисовываю левую часть оставшейся фотографии и добавляю, прикидывая полноценный образ. У меня ушло немного времени, минут пятнадцать — и готово.
— Вот, смотрите! — показываю ее Виктору. Его удивлению не было предела. От радости он подскочил, но я поспешил его утихомирить.
— Тихо, тихо! — положил руки ему на плечи. — Успокойся!
— Спасибо, фриц!
— Да не фриц я, — уже разозлился я. — Курт, зови меня Курт!
После такого подарка Виктор доверился мне.
— Виктор! Тебя завтра эти люди убьют, — показывая назад за печку, разъяснял я ему, — я хочу знать, чем ты можешь быть полезен.
— Я правда ничего не знаю! — пожал плечами он. — Я обычный капитан. К штабу никакого отношения не имею, получаю приказы и доношу их до солдат. Не разведчик я, никакой особенной информацией не владею и не могу быть полезен.
— Слушай меня внимательно! — посоветовал шепотом ему я. — Ты сейчас скажешь, что у тебя есть важная информация и ты будешь говорить только с генералом или с полковником. Чтобы тебя доставили в штаб. Понял меня?
— Зачем мне так говорить? — не дошло до капитана.
— Да потому, что завтра тебя здесь расстреляют! Ты хочешь жить?
Виктор закивал.
— Тогда слушай меня! — прошипел я на него.
После такого, так сказать, фиктивного допроса мне пришлось снова связать пленника и вставить кляп в рот.
Велтону я рассказал, что русский знает какую-то важную информацию, но заявил, что будет говорить только в штабе. Так или иначе, его необходимо взять с собой. Таким образом я спас Виктора. Возможно, у него будет еще шанс найти своих родных. Дом, может, и сгорел, думал я, но хозяева вполне могли остаться в живых. Может, ждут с фронта своего мужа и отца.
— Генрих связался с нашим командованием по рации, — рассказал мне Велтон, — завтра в десять в условном месте нас должна будет подобрать машина. Передадим им документы, и пусть они сами там изучают и переводят. И этого русского доставим.
— Так точно! — согласился с ним я. — Я хотел вас поблагодарить за мое чудесное спасение. Если бы не вы, не знаю вообще, остался бы я живым.
— Сто процентов, что нет! — убедительно сказал Велтон. — Партизаны часто передислоцируются и им незачем таскать с собой пленных. Они просто-напросто выбили бы из тебя всё, что им нужно знать, а потом убили бы.
— Еще раз большое вам спасибо!
— Видимо, ты тоже провалил свое задание, — продолжал Велтон, — и оказался в таком же дурацком положении, что и мы?
— Видимо, да! — покачал головой я.
— Каким было твое задание?
На вопрос Велтона я глубоко вздохнул и задумался. Мне было стыдно, что я так легко мог попасть к русским в плен. Это могло случиться с любым, но было неловко, что я так глупо попался.
— Курт! — обратился еще раз ко мне Велтон. — Что ты делал в лесу?
— Было у меня задание, — я сглотнул слюну я и продолжил, — обнаружить здесь русского снайпера. Он должен был быть где-то в этих краях. Хотя это тоже секретное задание, как у вас. Но я уверен, что мы можем доверять друг другу. Так вот, задание мое провалено. Я попал в плен, остался без своего личного снайперского оружия. Русского снайпера я не нашел.