На чистом листе стали появляться первые очертания лица этого необыкновенного для меня человека. Мне мерещилось, будто я был богом и создавал прекрасный образ богини неземной красоты. Закончить свое творение я не спешил, прорисовывая каждую деталь, тем самым всё глубже узнавая хозяйку портрета, наполняя ее живой энергией. Портрет получался неповторимым, девушка на нем выглядела, как яркая звездочка на ночном небе, как образ птицы в облаках, парящей над землей и несущей людям счастье и радость.
— Ну что? — прервала мой творческий настрой Катя. — Мне можно шевелиться?
— Да, можно! — разрешил я е.
Девушка, как птица, вспорхнула со стула и выскочила из комнаты. А мне пришлось по памяти дорисовывать ее портрет. Я начал фантазировать, хотелось изобразить девушку в другой обстановке, на мой взгляд, более подходящей ей. Я изобразил Катю на троне как королеву таинственного, неизвестного мне государства и подумал, что портрет удался. Казалось, девушка с портрета тихо дышит и собирается что-то произнести. Вот такой оживающий образ был создан моими руками. Причем я свободно держал карандаш правой рукой, и боли в ней совсем не чувствовал, рука сама творила чудеса. Происходило свое рода волшебное исцеление, а началось оно, как только карандаш коснулся кончиком белого листа. В этот момент я сразу почувствовал себя намного лучше.
Закончив картину, я привстал с кровати еще выше и наконец-то свесил ноги.
— Уже сижу, здорово! — я порадовался за себя и решил, что к вечеру попробую пройтись.
Свою работу над портретом девушки я оценил по максимальной шкале, поэтому хотелось, чтобы и Катя была им восхищена. Раскрыв альбом на странице с портретом, я прислонил его к спинке стула и стал внимательно рассматривать своё творение, радуясь результату и размахивая ногами от радости, как мальчишка. Посмотрев вниз, понял, что практически выполняю упражнения, которые помогут мне быстрее восстановиться, и продолжил разминать ноги. Правая была в полном порядке, лишь немного затекла, а вот левая побаливала, и довольно сильно. Я положил левую ладонь на больное место, дабы заглушить боль, и продолжил разминать ноги, поднимая их вверх-вниз и немного в стороны.
Профилактическая оздоровительная волна прошла через всё тело, мне на глазах становилось лучше, даже удалось несколько раз встать на ноги. Похоже, раны заживают на мне, как на собаке. Радовался я как ребенок, раскидывая руки в стороны и широко улыбаясь.
К вечеру стало холодать, я повыше натянул на себя одеяло, а ноги поджал к себе. В доме никого не было, судя по голосам, хозяева бродили где-то во дворе.
Первым в комнату зашел дядя Вова и принес большую кучу дров, скинув их возле печки.
— Холодно? — хриплым голосом промолвил он.
В ответ я лишь кивнул и сильнее вцепился в одеяло.
— Сейчас придет дочка, протопит печку, — сказал он. — А мне еще дров нужно принести! Этого будет мало, замерзнем ночью.
— Катя — ваша дочка? — не понял я.
— Да, приемная! Отец её сначала пропал без вести, потом, оказалось, пил, семью бросил. С ее матерью я был знаком с девства, выросли вместе, были друзьями. Жизнь распорядилась так, что Валентине нужны были мужские руки. Супруг ее был мужиком ненадежным, но дочка его всегда любила и защищала. Виктор души не чаял в девочке, баловал её и взаимно любил, а отношения с женой сложились неважно, жили как кот и собака. И когда он в очередной раз на долгое время пропал, я стал для Кати отчимом, мы стали жить вместе дружной семьей, пока сюда не пришли немцы. Про мать ничего не спрашивай, Катюша очень переживает, немцы забрали ее к себе, и мы не знаем, что с ней и где она. Война же на дворе, никто ничего толком не знает…
Мужчина так невнятно бубнил всю эту историю себе под нос, что я толком не понял, как всё было на самом деле. Самому мне не сильно хотелось вдаваться в эти подробности, к тому же я не настолько хорошо понимал русскую речь, но из вежливости то и дело кивал.
Владимир с волнением посмотрел в окно и произнес:
— Долго что-то она идет! Сам начну топить...
Он начал шлепать себя по карманам в поиске спичек, наконец вынул их из кармана и заложил в печь дрова, затем поджег старые газеты, от которых пошел дымок, медленно охватывающий пламенем кучу дров. Печка понемногу стала разгораться, здесь зашла и Катя со связкой каких-то бумаг.