Катя и ее отчим трогательно растворились в этой истории. Они к каждому письму относились с некой лирикой, их трогало всё, что я им выборочно читал. Я всё сильнее осознавал, что эта война никому не нужна. Все хотят жить мирно, никто не готов терять своих близких и родных, лишаться дома и жить в страхе.
— А ты отлично переводишь немецкий текст на русский! — недоверчиво произнес Владимир, — Ты случаем не шпион, разведчик, оттуда?
— Нет! — снова врал я, сам начиная верить в это.
Что поделать, так сложилась ситуация, в чем я виноват, по сути, перед этими людьми? Да, я солдат Великой Германии, но на войну я не собирался, меня заставили силой идти туда. Здесь я не убил ни одного человека, за исключением погони за мной в лесу, там, может, и попал в советского солдата. Спасаясь от погони, я не давал себе отчета, стрелял назад и бежал прочь, шаг за шагом только вперед.
Читать письма немецких солдат рядом с русской печкой оказалось весьма занятно. Печально лишь то, что эти письма никогда не дойдут до своего адресата, так и останутся навечно в Советском Союзе. Ими растопят русскую баню, и все воспоминания этих солдат развеются по ветру. Никто на их родине не узнает, что они пережили и видели на фронте, как сражались с русскими. Останутся лишь только непроверенные слухи и догадки о том или ином бое.
Катюша сидела практически возле меня, отражение пламени освещало ее лицо справа, создавая таинственные образы. Моя бурная фантазия видела в отсветах пламени на ее лице моменты описываемых сражений. Диалог действий из писем солдат выдавал живую картинку происходящего на лице Катерины. Она с любопытством перебирала письма, с непонятным и смешным подчерком, а иногда встречала в них нарисованные в между строк картинки и смешные карикатуры, именно такие казались ей интересными. Катя показывала их, смеясь, и протягивала мне. Мне очень запомнилось тогда, что редко встречались письма, наполненные позитивом.
— Уже поздно, — сказал дядя Вова, — надо ложиться спать!
Он покрутил ладонью, опускаясь по стопке сверху вниз, дабы ускорить процесс поиска последнего письма.
— Давайте-ка, ребята, завершающее одно письмецо, найди там какое-нибудь, Кать, а ты прочти его и отдыхать!
В моих руках появилась еще одна история, увиденная глазами немцев.
«Вчера мы хоронили неизвестного русского солдата. Он несколько часов удерживал целую военную колонну, открыв огонь из своей пушки. Солдат подбил первый и последний танк, тем самым замкнул нашу колонну. После чего он расстреливал нашу бронетехнику, как в тире. Все думали, против нас сражается целая батарея русских, мы долго не могли засечь место расположения врага. К тому времени, когда стало известно, откуда он ведет бой, наша колонна была полностью разбита. Потери составили двенадцать танков, пять броневиков и бронетранспортеров, семьдесят немецких солдат и офицеров. Бой длился три часа. Мы молились, чтобы у русского быстрее закончились снаряды, и когда он прекратил стрелять, несколько человек пошли с ним на переговоры. Предложили ему сдаться, а русский нам ответил отказом и снова открыл огонь. Когда он привстал, чтобы зарядить пушку, его застрелили сзади немецкие мотоциклисты. Так и погиб русский воин, неизвестный для нас солдат, стоявший до последнего. Мы все поражались его храбрости, восхищались русским духом. Уцелевшие в этой схватке с одним русским, который остановил целую колонну, были до сих пор в страхе перед ним, думая, что он всё еще жив и вот-вот начнет снова стрелять по нам.
Хоронили мы его, как полагается: это был настоящий русский солдат. Все удивлялись его храбрости. Если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, мы смогли бы завоевать весь мир. Три раза стреляли залпами из винтовок. Это был достойный советский солдат».
На этом письме мы закончили наш вечер и все, кроме меня, уснули. В голове вертелись мысли об этих русских солдатах, мне хотелось читать еще и еще. Каждое письмо носило личный характер, я это очень хорошо понимал. Как только мог этот корреспондент или почтальон забыть об этих письмах, ведь их обязательно нужно было доставить по адресам. Вести с фронта от солдат ждет каждая мать, но этих писем уже не дождутся. Скорее всего, почтальон уже погиб, и о письмах никто так и не знает. На войне всякое случается.
Я по-прежнему восхищаюсь патриотическими поступками русских. Это такая страна, которую не понять, здесь нужно родиться. В Европе о русских нам всегда слагали сказки, но уточняли, что на самом деле это обычные люди, как и мы с вами. Но теперь я понял, что это были не сказки, а правда. Здесь за каждым поворотом можно встретить Илью Муромца и любого другого русского Ивана. Любой из них встанет на защиту своей страны и, выпустив наружу свой воинственный дух, Иван сразится с любым количеством воинов. Самое главное, он не успокоится, пока они все не будут мертвы, именно на такой духовной основе лежит личность каждого советского гражданина.