— Всё, всё, я понял! — отреагировал капитан. Он позвал двоих солдат, чтобы мне помогли встать, и распорядился вывести меня из храма.
А этот командир в кожанке закричал нам вслед:
— Не верьте ему, он русский партизан!
Сжав кулаки, командир продолжал усугублять мое положение. — Это русский дезертир, я знаю его, он взрывал железнодорожные рельсы и убивал немецких солдат.
В мой адрес посыпалась такая клевета, что мне становилось даже смешно, вот только смеяться было очень больно. Этот русский пытался сгноить меня вместе с собой в этом жутком плену
Военнопленные смотрели на всё это представление и не понимали, что происходит. Я же осознавал, что русский командир хотел, чтобы я остался здесь, может, хотел окончательно расправиться со мной, либо просто желал, чтобы я вместе со всеми здесь умер. Именно это четко выражалось в его безумных глазах. Остальные пленные просто сквозь зубы смотрели мне вслед. После того, как немецкие солдаты подняли меня и повели к выходу, из толпы пленных в мою спину проскрипело:
— Сука фашистская!
— И этого, — капитан указал рукой в перчатке на командира партизан, зачинщика бунта, —ко мне приведите!
С помощью солдат я оказался на свежем воздухе и вновь увидел долгожданное солнце. Я глубоко набрал в легкие воздух, и тут же в спине защемило, а ноги подкосились. Солдаты оперативно подхватили меня. В этот момент внутри храма рванула та самая граната. От неожиданности мои ноги поползли вниз по ступенькам, один из солдат оступился, именно на него пришелся вес моего тела, и мы чуть было оба не скатились вниз. Второй же помощник во время взрыва бросил меня и рванул обратно, ведь там еще оставались офицер и солдаты.
Спустившись вниз вместе с солдатом по большим ступенькам храма, мы увидели, как в ворота забежали еще солдаты. И уже через пару минут они вынесли на армейской шинели человека, похоже, того самого немецкого офицера. Я был уверен, что тому русскому с гранатой всё же удалось совершить свой подвиг, взорвав именно офицера.
Мой помощник, зрелого уже возраста солдат, снял фуражку, вероятно, он собирался отдать честь погибшему, хотя, может быть, только раненому немецкому бойцу, решил я. Мужчина протер ею свой лоб и посмотрел на меня.
— Идем в штаб! — надевая фуражку снова на голову, скомандовал он.
— Пару минут, друг, пожалуйста, — пробормотал я, — тяжело дышать мне!
Тот кивнул, опуская меня:
— Сам сможешь стоять?
— Постараюсь, — ответил я.
Боец достал сигарету и закурил. Вдыхая дым, он с интересом разглядывал русский храм. Мне тоже стало интересно увидеть здание, в котором я только что находился.
Храм был огромным, но на верхушке полуразрушенных куполов уже не было крестов. Скорее всего, он пострадал еще в годы гражданской войны. В первоначальном обличии, не было сомнений, храм был очень красивым. На стенах я заметил иконы с наполовину облезшей краской. Приглядевшись, я понял, что это нанесенная свежая краска, картины пытались закрасить, но божественная сила проявила себя. Может быть, дожди смыли верхний слой новой краски, или же некая сила не дала возможность большевикам спрятать такую духовную красоту от человеческих глаз. Голубые купола храма сливались с чистым голубым небом, в котором так плавно парили птицы, что казалось, время замедлило свой бег.
Как я был рад, что жив, дышу и существую, какой прекрасной казалась мне осень. Только я еще не знал, что впереди меня ждет несколько дней жестокого допроса.
— Давай, рассказывай всё сначала! — приказал мне допрашивающий меня майор.
— Я еще раз повторяю, мое имя Курт Вагнер. Я немецкий рядовой.
Майор хлопнул ладонью по столу. Печатная машинка от его хлопка подпрыгнула вверх вместе с постовым, который стоял возле двери.
— С самого начала! Все детали, как, когда и почему? — грозно настаивал майор.
Его грозный вид был таким жестоким, что я терялся. Майор был уже стар, и его всё раздражало. Судя по внешнему виду, он прошел не одну войну. Нет сомнений, у него огромный опыт допросов.
— Я выполнял задание, находясь в этом квадрате, — я показал место на карте, — случайно попал в плен к партизанам. Этот вот командир, который на меня клевещет, пытал меня в партизанском лагере.
— Ты должен был найти и обезвредить русского снайпера, который убивал наших офицеров. Ты его нашел?
— Нет, к сожалению, я же говорю: попал в плен! Из плена мне помогли бежать наши разведчики. Называю их имена: Велтон, их командир был, Генрих — радист, Болдер и Маркус.
— Да, мы уже проверили этих людей. Есть такие разведчики. Вернее, были. Да, хорошие ребята были! — задумался он, закуривая сигарету…